Борис Акунин рассказал о прошлом, настоящем и будущем России

Писатель Борис Акунин, живущий сейчас в Лондоне, дал интервью «Настоящему времени», в котором изложил свои взгляды на самые разные стороны российской жизни. «Новые Известия» приводят ниже самые интересные из мыслей и взглядов популярного писателя и общественного деятеля.

О государственном устройстве России

Я вовсе не считаю Владимира Путина чудовищем или злодеем. Я помню, например, каким он был 90-е годы, когда он был помощником Собчака и говорил всякие правильные демократические вещи. Такое ощущение, что он в них верил. Эта система государственная, этот фундамент, на котором стоит Россия, он не дает правителю, если он хочет сохранить власть, другого способа, кроме как ужесточать эту структуру. Кроме того, чтобы превращать всю эту систему в вертикаль.

Есть два способа держать вместе такую большую и разномастную страну, как Россия. Первый способ: это способ держать ее вместе принудительным образом, при помощи страха. Это то, что делалось здесь всегда, начиная с XV века. Само государство, созданное в XV веке Иваном III, построено по этому принципу. Есть четыре основных принципа такого государства, которые не нарушались ни при какой системе. А если какой-то из этих принципов нарушался, система начинала разваливаться. Эти принципы разработаны Чингисханом. Потому что Чингисхан, собственно говоря, Иван III, когда создавал Российское государство, ему не у кого было больше учиться, кроме как у Золотой Орды. Он брал за пример тот наиболее эффективный способ устройства государства, который был ему хорошо известен. Первый способ – это абсолютная централизация власти. Все решения от первостепенных, второстепенных, третьестепенных принимаются в ставке великого хана, в его юрте, никак иначе. Это первое. Второе: для того, чтобы общество с этим мирилось, фигура великого хана должна быть священной, она должна быть сакральной и не доступной критике. Это очень важно. Третье, тоже с этим связанное: поскольку ничто не может быть выше воли великого хана, как бы он ни назывался – царь, президент, генеральный секретарь – неважно, он всегда должен быть выше закона. Это не может быть в принципе правовым государством. Эта система управляется не по закону, общему для всех, а по указам великого хана. Они могут быть разные, в зависимости от конъюнктуры. Ну, и наконец, четвертое, очень важное: все жители государства воспринимаются как слуги этого государства. То есть это культ государства. Это, так сказать, не государство, которое существует для людей, а люди, которые существуют для государства. Вот эти четыре принципа на протяжении больше 500 лет всегда сохранялись. Если что-то нарушалось, государство начинало разваливаться. И сейчас мы видим, как Путин и его, так сказать, окружение создают все абсолютно то же самое. По всем приметам.

Эта структура довольно эффективна. Но у нее есть очень серьезные дефекты: она хорошо работает во время тяжелых испытаний, во время войны благодаря очень высокой своей мобилизационной способности. Но во времена мира она работает очень плохо, потому что развитие вообще страны, общества, главным образом достигается за счет частной инициативы людей, которые, не боясь ничего, начинают улучшать свою собственную жизнь, становятся богаче, придумывают какие-то вещи. Когда нет войны, чумы, голода и холеры, то государство ордынского типа начинает проигрывать в конкуренции государствам, устроенным иначе. Потому что есть и другой способ того, чтобы все люди жили вместе и не разбегались, если им это выгодно, если им это нравится. То есть не по насилию, а по любви. По выгоде, если угодно.

О настоящей федерации

Для того, чтобы Россия была свободной страной и при этом не развалилась на куски, как мне кажется, должны быть выполнены две главные задачи. Россия должна быть превращена в правильную федерацию, в настоящую федерацию и правильную федерацию. Настоящая федерация – я имею в виду, когда основные вопросы решаются людьми там, где они живут, а не бегут спрашиваться в Москву по каждому поводу, и когда основные деньги остаются в регионах. Это настоящая федерация. А правильная федерация – страна должна, как мне кажется, быть разделена на составные элементы не так, как они разделены сейчас, а по принципу экономической состоятельности. В стране не должно быть регионов-доноров и регионов-акцепторов. Каждый регион должен быть построен так, чтобы он мог сам себя, условно говоря, кормить, чтоб он не был паразитом. Это совсем несложно. Примерно 10 регионов получаются в России, они не равные будут по уровню жизни, конечно, и это уже задача федерального центра – делать так, чтобы выравнивать. Каждый из них будет иметь свой смысл существования. Но это недостаточно. Потому что если сделать только это, страна распадется на 10 государств.

Надо, конечно, быть национальным государством, а не империей. В том смысле, что не пытаться облагодетельствовать весь мир, а пытаться облагодетельствовать самих себя, в первую очередь. То есть вся энергия должна быть направлена не вовне, а внутрь страны, ради интересов, так сказать, людей, которые здесь живут. Будет большой трагедией, если Россия еще раз распадется на куски. Я и к Брекситу-то отношусь очень плохо, мне кажется это большой ошибкой. Я с большой печалью смотрю на то, что происходит в Испании. Мне кажется, что это неправильно. Потому что, когда люди вместе, они могут больше сделать. Большая страна может осуществлять какие-то более масштабные, более интересные национальные проекты самого разного уровня и значения. Не говорю уже про то, что мы все связаны, здесь проходит много частных и личных судеб, связей. И все это рвать, как это было в 1991 году, – это просто будет много горя и, боюсь, что много крови.

О национальной идее

Есть еще одна и очень важная задача. Можете назвать ее национальной идей. У федерации должен быть смысл существования, ради чего эти регионы живут вместе, некая цель, конкретная, ради которой всем этим разным регионам имеет смысл, выгоднее, жить вместе. Какое-то общее дело. Например, сделать следующее поколение поколением счастливых людей.

Одно из достижений, сильно уже обветшавших, но все еще чувствующихся, советской власти – это то, что в стране создана довольно сильная система среднего образования. Сравнительно с другими странами она на довольно приличном уровне. Я бы считал правильным, если бы главным направлением деятельности нового государства российского стали затраты на образование. Это значит создание принципиально новой системы образования, начиная с дошкольного образования, принципиально новой, которой нет сейчас нигде. Это значит, что каждый ребенок рассматривается как потенциальная драгоценность. С каждым ребенком работают специалисты, чтобы понять, к чему у него есть склонность, и помогают ему по этому пути дальше двигаться. Не как сейчас, когда учитель один вещает в классе, сидит 30 детей, и все они разные, и в них надо вколотить какую-то сумму знаний – это вот не так. Вот не так. Мы все рождаемся на свет разными. Это значит, что должна быть разработана принципиально новая педагогическая система, профессия учителя должна стать самой почетной и самой высокооплачиваемой, как в Люксембурге. Это значит, что это надо вводить, естественно, сначала какими-то экспериментами. Через 20 лет это будет другая страна, в которой вырастет другая молодежь. И вот эта цель, она одинаково понятна, она одинаково привлекательна для всех, кто живет в этой стране. И, кроме того, эта цель достижима. Это не фантастика. Это можно сделать. Если поставить перед государством такую задачу.

Об оппозиции

Во-первых, никакой политики в России, начиная с 2014 года, на мой взгляд, нет. Это полицейское государство. Это полицейское государство, которое во всякой дискуссии использует полицейские методы, иначе уже дискутировать оно не может и не умеет. В этой ситуации от оппозиции, по-моему, не следует ждать никаких серьезных движений, поступков. Она, во-первых, может подавать пример достойного поведения сопротивления, что очень важно, в Советском Союзе в диссидентском движении, например, это было. Второе, что она может и должна делать: она должна, на мой взгляд, использовать это время, время выдоха, время отступления для того, чтобы думать и разрабатывать программу. Никакое политическое движение не имеет смысла, если оно не предлагает: хорошо, это нам не нравится, мы хотим, чтобы Россия была вот такой. Расскажите мне, какую вы хотите сделать Россию, тогда я вам скажу, нужны вы мне или нет.

Если начнется общественная дискуссия по поводу того, какой мы хотим видеть правильную Россию, это уже будет очень важно. Потому что когда начнутся какие-то серьезные движения, а они обязательно начнутся, к этому времени мы должны понимать, чего мы хотим. А хорошо бы понимать не только как мы хотим, но и то, как этого можно добиваться, как этого можно достичь.

О перспективах

Сейчас это ужасно похоже на период между русскими революциями 1905-го и 1917 года, когда в обществе апатия, когда никому ничего не надо, когда сидят эти несчастные несколько оппозиционеров и между собой ссорятся и решительно отмежевываются друг от друга и так далее. Я бы на месте нормальных людей из-за этого сильно не печалился, а на месте Кремля сильно по этому поводу не радовался, потому что как только поднимется какая-то новая волна, а она поднимется, все эти многочисленные лидеры маленьких партий отлично объединятся и сразу. Так бывает всегда.

О хорошем в России

Самое лучшее, что сейчас происходит в России, в которой я, впрочем, давно уже не был, поэтому я смотрю на это со стороны – это волонтерское движение. Вот это мне очень сильно нравится. Мне очень нравятся эти люди, мне нравится то, что они делают, мне нравится, что они получают общественную поддержку. Причем больше всего меня пробивают те, кто помогает, условно говоря, не детям, которые здоровые и вырастут, а тем, у кого вот совсем нет никаких перспектив. Я, например, особенно слежу за хосписным движением. Это люди обреченные, и помогать им вроде, чего им помогать, выгоды от этого никакой нет. То есть это вот, что называется, доброта и добро в абсолютно чистом беспримесном виде.