Кирилл Серебренников: "Я не создавал никакой преступной группы. Я создавал театральный проект"

Восемь месяцев следствие представляет суду одну и ту же картинку: организованная группа совершила хищение денежных средств, выделенных на проект «Платформа». Получается, что проекта «Платформа» как бы не было, или он был в каком-то усечённом виде, но это абсолютно не соответствует действительности. Проект «Платформа» был, было проведено 340 мероприятий за три года и три месяца, были тысячи зрителей, которые всё это видели, были сотни молодых и опытных артистов, музыкантов, танцоров, которые принимали участие в многочисленных оригинальных, т.е. созданных с нуля постановках, фактически был создан театр, который существовал более трёх лет. Поэтому утверждать, что Российской Федерации был причинён какой-то мифический ущерб, просто невозможно – Российская Федерация, зрители, люди искусства, получили исполненный на высшем художественном уровне проект по развитию современного искусства. Я им очень горжусь…

Cледствие не разобралось и не пыталось разобраться, а потому явно заблуждается, когда говорит о том, что денежные средства, которые находились в кассе «Седьмой студии», использовались мной и иными лицами в свою личную пользу и использовались по личному усмотрению. Ни одной копейки, кроме положенной мне заработной платы и гонораров за конкретные постановки, и в общем-то тяжёлой работы, я не получал. Я неоднократно просил показать мне хоть одно доказательство того, что я в личных целях использовал денежные средства, выделенные на проект «Платформы». Таких доказательств нет и не может быть. Следствие не представляет доказательства об этом и в суд.

Ещё раз: у меня нет никакого имущества, которое бы я приобрёл во время работы проекта «Платформа». Все почему-то говорят о квартире, которую я приобрел в Берлине в 2012 году. Хочу, чтобы все понимали – денежные средства на эту квартиру я копил в течение четырёх лет – об этом есть абсолютно неопровержимые доказательства. В течение трёх лет, до 15 октября 2011 года, т.е. до получения денежных средств от государства на проект Платформы, я накопил сумму в 301 тысячу евро и 24 мая 2012 года я всю эту сумму перечислил за квартиру в Берлине. Это невозможно опровергнуть. Это документ. Поэтому прошу всех понять, что денежные средства на квартиру в Берлине это мои личные накопления за многие годы, а не якобы похищенные денежные средства. Я прошу и требую, раз уж меня обвиняют в хищении денежных средств, показать мне хоть одно доказательства того, что я незаконно изымал денежные средства, полученные для проекта «Платформа», и использовал их в личных целях…

Следствие говорит о каком-то моём личном усмотрении при использовании денежных средств, использовании денежных средств не на цели, связанные с реализацией соглашений о предоставлении субсидий. Покажите суду и мне такие доказательства. Их просто нет. Усмотрение моё и моих коллег по проекту было только одно – использовать все денежные средства максимально экономно и исключительно на проект. Об этом очень подробно рассказала генеральный продюсер Воронова, незаконно обвиненная, как и все мы, в хищениях, однако, как мне представляется, её текст у следствия никакого интереса не вызвал. Это говорит исключительно о нежелании следствия с чем-то разбираться и о том, что у следствия есть только одна цель – незаконно обвинить нас в совершении преступления. Как этого добивается следствие? Очень просто. Оно не слушает ни меня, ни других лиц, работавших на «Платформу», не слушает вообще никого, кроме Масляевой…

Всё обвинение строится на оговоре Масляевой. Но почему Масляеву не судят со всеми вместе, почему её нет в зале, почему не будет на суде? Расценивать действия Масляевой можно как угодно – как уклонение от налогов, как бестолковость Масляевой, как финансовые нарушения, но эти нарушения в бухгалтерии не есть хищение, мы, художественные работники, ничего не похищали и не действовали из каких-то корыстных побуждений.

Меньше всего мне хочется кого-то обвинять, но именно Масляева, оговаривая нас, является для следствия лучшим другом и источником информации. Ложной информации. Но следствию этого и надо. Следствие не хочет ни с чем разбираться. Следствие верит вранью ранее судимого человека. Следствие имеет только одну цель – любыми средствами сделать нас виноватыми. Это ясно всем здравомыслящим людям уже сейчас и, если это дело дойдет до суда, станет ясно и всему обществу. У меня нет сомнений, что если дело дойдет до суда, то сотни зрителей и участников «Платформы», не только из России, но и из других стран, придут в суд и расскажут, что и как происходило. А вот следствию вообще не интересно, что такое «Платформа» и что на ней было, и сколько мы провели спектаклей, выпустили оригинальных постановок, провели концертов и медиа-фестивалей и, главное, сколько «Седьмая студия» потратила на это денежных средств. Об этом меня даже не спрашивали.

Если бы меня хоть раз, хотя бы на одном допросе спросили о «Платформе», я бы ответил однозначно:

1. «Платформа» была и на ней было в общей сложности 340 представлений.
2. Мероприятия «Платформы» в большинстве создавались с нуля и на них тратились денежные средства, которые выделяло государство.
3. Стоимость этих мероприятий являлась абсолютно вменяемой и складывалась из расходов на создание площадки «Платформы», из расходов на содержание персонала «Платформы» – а это около 60 человек труппы, техников, административного персонала.

Следствие ссылается на допросы. Но вот какими были эти допросы! Меня допрашивали четыре раза: 10 ноября, 21 декабря, 27 декабря, 30 декабря. Я хочу, чтобы Вы, Ваша честь, и все заинтересованные в деле лица знали, о чем были эти допросы:

• 10 ноября 2017 года мне был задан один вопрос: посещал ли я фестиваль «Балтийский дом» в 2010-2011 году. Я ответил, что если моих спектаклей там не было, то не посещал. Следователь посмотрел в интернет, подтвердил, что спектаклей не было, и на этом допрос окончился. • 21 декабря 2017 года мне показывали переписку различных лиц и просили её прокомментировать, что я и сделал. То есть, меня не спрашивали о фактах, меня просили о комментариях, причём, в большинстве не о моей переписке, которая не содержала ничего, кроме обсуждения проектов и их финансирования. • 27 декабря 2017, и тут я остановлюсь подробнее, меня спросили, а почему это я обратился к президенту с идеей проекта «Платформа», и кто мне это посоветовал. Наверное, хотели выяснить, кто же этот советчик, и его привлечь к ответственности. Я ответил, что президент — это самый главный человек в стране, поэтому всё, в том числе то, что связано с развитием творчества, всё это в ведомстве президента. Меня спросили, а что входит в обязанности режиссёра. И я ответил на это: быть гениальным, зажигать людей вокруг себя, выпустить талантливый спектакль. Вот такой был допрос.

Ну, и 30 декабря 2017 я опять комментировал переписку различных лиц, в том числе и свою. И касалась эта переписка не хищения, а организации проекта «Платформа», мероприятий на проекте…

В ходатайстве следствие указывает, что мы похитили якобы 68 миллионов рублей. Однако 10 января мне предъявили новое обвинение. Там уже другая сумма – 133 миллиона рублей. Мне не дали возможности изучить это обвинение, абсурдное обвинение, не дали возможности подготовить свои показания. Да они им, как я понимаю, и не интересны. Но мы всё равно эти показания подготовим и дадим, мы заявим соответствующее ходатайство и посмотрим, удовлетворит ли его следствие. У меня в этом большие сомнения. Сумма якобы похищенных денег – 133 миллиона вообще абсурдна! Следующая только все 210 миллионов рублей. Для всех понимающих — это абсурд…

Я не создавал никакой преступной группы. Я создавал театральный проект. Те, кто занимался на проекте творчеством, только им и занимался. Естественно, мы знали, что есть проблемы с финансированием, естественно мы знали, сколько примерно стоит тот или иной проект, но именно это и есть доказательство того, что мы ничего не похищали. Мы делали эти проекты и выпускали их. Я со своими товарищами сделал проект «Платформа». Этот проект был очень успешным и создал хорошую репутацию нашей страны как страны, где придумывается что-то новое, необычное, творческое. «Платформа» стала важной вехой для сотен молодых художников и для тысяч молодых зрителей, и мы не сделали государству ничего плохого.

Я не думал, что когда-нибудь услышу, что наш проект назовут преступной группой. Так преступниками легко можно объявить кого угодно, были бы на это указания: хоть людей, собравшихся вместе попить чай, хоть следственную группу, которая расследовала, вернее, сочиняла, это дело.

Оригинал здесь