В России происходит третья за последние 100 лет попытка поиска «своего пути». На смену советскому социализму и западничеству 1990-х пришел консерватизм. Соотношение консерваторов и либералов сегодня составляет 83% против 16%.
Однако и эти идеи, по данным социологов, теряют популярность. Доля считающих, что страна идёт в тупик, за два года выросла с 24 до 38%. Причём только треть их составляют россияне с либеральными убеждениями. Подавляющее большинство россиян (67%) ради новой войны, «Русского Мiра» и духовных скреп не готово жертвовать своим благополучием. Новое состояние общества и власти оформилось в 2014 году на фоне событий на Украине и в Крыму, проведших черту между «большинством» и «меньшинством» общества.
О том, как за прошедшие два года изменилось представление о власти и политике рассказывает сборник Института социологии РАН «Российское общество и вызовы времени. Книга пятая», - сообщает блог «Толкователь».
Об истоках консервативного запроса
Возникла ситуация, когда традиционные регуляторы их (посткрымского большинства) поведения, основанные на нормах сельского общества, уже разрушены, а новые ещё не сформировались. Это явление, описанное впервые во время урбанизации XIX века в Америке и Западной Европе, получило название «аномия».
В исследованиях Института социологии РАН ещё в 2001-2002 годах был выделен феномен «консервативной волны», ее содержание состояло в обычном постреволюционной реакции, в тяге общества к стабильности и порядку после нескольких лет радикальных перемен. Однако носителями этой «волны» были во многом представители уже новых социальных слоёв, среднего класса, сформировавшегося в период перехода от смуты к стабильности. Соответственно, это были скорее неоконсерваторы, чем консерваторы-традиционалисты. Принято считать, что между ними есть различия, и они действительно есть. Неоконсерваторы настаивают на самостоятельности экономической сферы общественной жизни и необходимости освобождения её от государственного регулирования, тогда как аутентичные консерваторы, напротив, отводят экономике подчиненную роль по отношению к более высоким ценностям – религии, морали, политике, полагая экономическую свободу не только утопичной, но и в ряде случаев вредной.
Чего хочет консервативное большинство
Лидирующие позиции занимают базовые ценности консервативного большинства – социальная справедливость (47%), национальные традиции, моральные и религиозные ценности (35%), а также ценности великой державы, империи (32%).
Ценности из либерального сегмента – права человека, демократия, свободный рынок и сближение с Западом – также набирают немало сторонников (27, 13 и 11% соответственно). Когда же ценности трансформируются в идеологии, требующие более жёсткого выбора, складывается такая политическая «бухгалтерия»: 34% опрошенных опять же поддерживают идею социальной справедливости, 27% импонирует идея сильной державы, т.е. всё то же консервативное большинство, его «левый и правый уклоны».
Лишь 4-9% поддерживают партию «европейского выбора»: сближение с Западом, развитие гражданского общества и защиту прав и свобод граждан. Еще 9 и 5% составляют патриоты и политически убеждённые националисты, место которых в рамках противостояния консерваторы/либералы остаётся не до конца выраженным.
Важнейшим следствием этой эволюции стал раскол (точнее, фиксация раскола, поскольку сам раскол, пусть и в смягчённом виде, был и раньше) общества на «консервативное большинство» и прозападное «либеральное меньшинство». Последнее, существенно уступая количественно, имеет более высокие социальные и образовательные показатели, более высокую степень вовлечённости в информационные процессы, что определяет «вес» этой страты.
Утверждение, что Россия должна быть великой державой, разделяло 67% наших граждан в 2014 году и 63% в 2016-м. Среди опрошенных старше 60 лет таковых было 65%, среди молодежи до 30 лет – 61%. В группах, выступающих за приоритет патриотических и традиционных ценностей, этот показатель превышает 75%, равно как и среди сторонников приоритета социальной справедливости, но и среди сторонников прав человека и политических свобод он также достаточно высок (53%), равно как и среди тех, кто позиционируют себя в качестве либералов (59%). В целом анализ показал, что общее соотношение консерваторов и либералов составляет 83% против 16%. Из них доля последовательных консерваторов достигает почти 27%, умеренных консерваторов – 56%, умеренных либералов – 12%, последовательных либералов – 4-5%. Но, как следует из этих расчетов, умеренные с обоих флангов вместе составляют 68–69%, а радикалы с обоих флангов – 32%.
Разочарование консерваторов
Однако не умеренные сегодня являются субъектом политического процесса и даже не ядром поддержки политического режима и его лидера Путина. «Умеренные» – это самое «молчаливое большинство», голос которого почти не слышен. При этом оно, несмотря на кризис и даже недовольство социально-экономической политикой властей, продолжает демонстрировать высокий уровень поддержки не только президенту, но и реализуемой им внутренней и внешней политике. Две трети респондентов во время исследований ИС РАН в 2016 году отметили, что «Россия идёт по правильному пути, который в перспективе даст положительный результат», хотя это и заметно меньше, чем двумя годами ранее (76%).
Больше всего «оптимистов» находилось в левоконсервативном сегменте политического спектра (75–83%), а «пессимистов» – среди русских националистов (51%). Особой критичностью к нынешнему курсу страны отличается электорат «Яблока» (79%). Промежуточную позицию занимают сторонники КПРФ и ЛДПР, среди которых «оптимисты» располагают небольшим перевесом в 51–53%.
За два последних года на 15% снизилось число тех, кто считает, что страна идёт в правильном направлении (с 75 до 60%), и выросла доля считающих, что страна идёт в тупик (с 24 до 38%). Причем среди тех, кто считает, что страна идет в тупик, только треть (34%) составляют россияне с западническими, либеральными убеждениями и, следовательно, в правильности пути нашей страны сомневаются не только и даже не столько либералы, но и представители всех иных идейных направлений.
Выводы
Подобное состояние оказывается не столь и новым. Во многих своих чертах оно воспроизводит те тренды, которые фиксировались до 2014 года: постепенно нарастающее недовольство властью, но не переходящее в острые протестные настроения; преобладание страхов и угроз социального плана над чисто политическими; атомизация общества, его замыкание на частной жизни, причём неважно, с чем это связано: с активистской стратегией или со стратегией пассивной адаптации, выживания. Несмотря на «консервативный поворот», как и тринадцать лет назад, 67% россиян не были готовы жертвовать личным благополучием даже ради важных общезначимых целей, 56% полагали, что личные интересы – это главное для человека. Причём ценность частной жизни и личных интересов в большей степени (на 8-10%) характерна для молодёжи.