Заявления о победе над ИГИЛ (организация, запрещенная в России) были сделаны одновременно Владимиром Путиным, Башаром Асадом, президентом Ирана Роухани и командующим подразделения «Аль-Кудс» Корпуса стражей исламской революции Сулеймани. Ни Путин, ни Асад не упомянули Израиль среди будущих участников мирного процесса, хотя реверансы в сторону соседей делались. Сам Израиль непреклонен в стремлении не допустить иранской оккупации Сирии и создания на ее территории базы шиитского терроризма.
Прямым следствием победы над запрещенным в России «Исламским государством» стало обострение ситуации в Ливане, Президент этой страны Мишель Аун считается в Израиле марионеткой Хизболлы, которая только что Лигой арабских государств была признана террористической организацией. Он осудил это решение и призвал готовиться к войне с Израилем.
Что же касается запрещенного в России ИГИЛ, то на его активности в Европе декларированное военное поражение никак не сказалось. В Германии раскрыт террористический заговор игиловцев – беженцев из Сирии. Как сообщает РБК, военные эксперты не уверены, получится ли действительно завершить операцию к концу года. Стоит только Москве прекратить поддерживать сирийские войска, как боевики перейдут в наступление.
Участие российских вооруженных сил в боевых действиях на стороне правительственных войск и проправительственных военизированных формирований в ходе гражданской войны в Сирии началось в сентябре 2015 года. За эти два года сирийские правительственные войска при поддержке российских ВКС освободили от боевиков порядка 95% территории страны, говорил в середине октября 2017 года министр обороны Сергей Шойгу.
Официальные данные об общем бюджете военной операции не раскрывались. В марте 2016 года, после объявления о начале вывода из Сирии основной части российской военной группировки, Владимир Путин рассказал, что операция обошлась в 33 млрд руб. Это сопоставимо с суммой расходов на операцию в Сирии, которые подсчитал РБК. Исходя из названных цифр средняя стоимость одного дня операции составляла около 156 млн руб., а общая стоимость при условии сохранения уровня трат за два года могла составить около 100 млрд руб. По подсчетам партии «Яблоко», общие затраты на операцию уже к июню 2017 года могли составить до 140 млрд руб.
Изначально в состав российской группировки вошло около 50 самолетов и вертолетов, но вскоре количество самолетов выросло до 69. Основной ударной силой авиагруппы стал модернизированный фронтовой бомбардировщик Су-24М. Помимо этого в операции приняли участие бомбардировщики Су-34, штурмовики Су-25, истребители Су-30СМ и Су-35С, самолеты дальней авиации Ту-160, Ту-95 и Ту-22М3, боевые и транспортные вертолеты, зенитные ракетные комплексы и корабли ВМФ. В марте 2016 года Владимир Путин объявил о начале вывода войск из Сирии, а через год начальник главного оперативного управления Генштаба ВС Сергей Рудской рассказал, что группировку сократили вдвое.
За время операции в Сирии Россия потеряла как минимум четыре военных самолета. Два из них выкатились с палубы и упали в море при посадке на авианесущий крейсер «Адмирал Кузнецов», один выкатился за пределы взлетно-посадочной полосы базы Хмеймим, а еще один был сбит истребителем ВВС Турции. Помимо самолетов ВКС России потеряли три вертолета. В 2015 году был сбит Ми-8АМТШ, принимавший участие в спасении летчика сбитого турецкими ВВС самолета, а в 2016 году разбился боевой Ми-28Н и был сбит с земли военно-транспортный Ми-8. Кроме того, в июле 2016 года был сбит сирийский Ми-25 с российскими инструкторами. Официальное подтверждение получила гибель в Сирии 40 военнослужащих. При этом в августе агентство Reuters оценило общее число погибших российских военнослужащих и сотрудников частных военных компаний в 76 человек.
Помочь в нормализации ситуации в Сирии может Турция, переговоры на эту тему велись во время встречи Владимира Путина с турецким лидером Реджепом Эрдоганом во время встречи в Сочи 13 ноября, говорит близкий к МИДу собеседник РБК. По итогам российско-турецкого саммита был достигнут «ряд серьезных договоренностей», уточнил он, но раскрыть детали отказался.
Одной из важнейших тем обсуждения были зоны деэскалации, в частности в Идлибе, пояснил собеседник РБК из администрации президента. Он напомнил, что эта провинция на данный момент основное место пребывания множества различных террористических группировок. «Анкара должна оказать военную поддержку Москве в том районе. Взамен от России могут попросить не препятствовать давлению на курдов в Турции и на севере Сирии». Изначально договоренность о создании в Сирии четырех зон деэскалации в местах соприкосновения правительственных войск с оппозиционными группировками была достигнута на конференции в Астане в начале мая 2017 года. Гарантами соглашения выступили Россия, Турция и Иран.
В течение лета стороны согласовывали формирование этих зон, завершив процесс к середине сентября. Последним было оговорено создание наиболее обширной зоны в районе провинции Идлиб на северо-западе Сирии. В Идлибе и частично в соседних провинциях Алеппо и Хама контроль над территорией удерживают разные радикальные группировки. Крупнейшая из них — «Хайат Тахрир аш-Шам», созданная на базе «Джабхат Фатх аш-Шам», сирийского филиала «Аль-Каиды» (все запрещены в России). ИГ в этом районе почти не представлена, однако ВКС России регулярно обстреливают занятые боевиками радикальных группировок позиции.
Севернее Идлиба расположена территория с центром в городе Африн, которую контролируют сирийские курды. Анкара рассматривает их как союзников Рабочей партии Курдистана, признанной в Турции террористической. Еще 8 октября Турция ввела войска на сирийскую территорию между силами повстанцев в Идлибе и курдским ополчением в Африне. В конце октября Эрдоган признал, что целью операции является наступление на курдов в Африне, чтобы устранить «террористическую угрозу» у своих границ.
Сирийские курды пользуются поддержкой США и России. Вашингтон поставляет курдам оружие для борьбы с боевиками ИГ в долине Евфрата, Россия еще в марте договорилась с курдами о создании в районе Африна тренировочной базы для бойцов курдских формирований. Следующий этап переговоров по Сирии предстоит на трехсторонней встрече президентов России, Турции и Ирана 22 ноября в Сочи, а затем — на Конгрессе национального диалога Сирии.
Из всего этого следует, что говорить можно о дальнейшем развитии конфликта на обширной территории с участием самых разных сил при значительном сокращении роли запрещенного в России ИГИЛ. Главные бенефициары российского вторжения – Иран и шиитский терроризм, заметно усилившие свои позиции в регионе. Что же касается заявлений об окончании войны со стороны России, то они призваны преодолеть афганский синдром в сознании тех, кто сам убеждает себя в истинности подобных заявлений. Надо создать впечатление, что Россия воюет в Сирии, имея ясно поставленные цели и задачи, понимая, что такое победа и поражение в этой войне, а не втягивается в обычную для тамошних стран и народов бесконечную междоусобицу, как это было в Афганистане и в меньших масштабах – в африканских странах.
Такие войны не ведутся в категориях победы и поражения. Это естественное состояние тамошних этносов и социумов, способных втянуть в круговерть насилия иноцивилизационные социумы, как это видно на примере Израиля. То же самое происходило и с США и их союзниками в Ираке и Афганистане – войны в Корее и Вьетнаме были частью противостояния сверхдержав, чем и отличались от нынешних конфликтов.
Есть еще одна существенная деталь. Сирийская война является для России частью внутренней политики, она формирует необходимую для власти общественную атмосферу и содействует продвижению определенного типа управления. Поэтому военные действия должны вестись постоянно, результативно и без подозрений в том, что Россия завязла в войне. И это требует ясного понимания, когда надо будет уходить из Сирии, чтобы начать столь же успешную кампанию в другой стране.