Все оттенки черного: чем отличается современный терроризм

«Терроризм» - это слово в XXI веке слышал, наверное, каждый.

Многие скажут, что это идеология или политика, основанная на устрашении и запугивании. Отчасти это так, но это только отчасти. В прошлом, желая изменения внешней или внутренней политики, исторического хода событий либо добиваясь стоящих перед собой целей, террористы направляли свои удары, в первую очередь, против конкретных личностей, например, царей (одна только история России очень богата подобными примерами) или групп лиц, но сегодня ситуация кардинально изменилась.

Терроризм XXI века – это один из множества способов (или инструментов) ведения войны. Он ничем не отличается от «информационной войны», «партизанской войны», «экономической войны» или «танкового наступления» (есть множество и других способов вести войну). Задача в любой войне - победить (не зависимо от того «холодная» она или «горячая»), и если армейская операция (например, танковое наступление) обеспечивает захват новых территорий, то терроризм обеспечивает дискредитацию власти, страх и панику в рядах противника.

Для того чтобы это пояснить, нам придется абстрагироваться от разных видов терроризма - например, религиозного, политического, социального и т.д., от разных организаторов террора - ИГИЛ (запрещена в России - ред), Народное ополчение, База и прочее, от социальных групп, организующих и притворяющих его в жизнь и так далее. Нам надо отнестись к терроризму, как к «историческому феномену», для которого характерны определенные черты и который имеет и свое историческое развитие.

В любой войне есть два типа целей: стратегические и тактические. Стратегические – конечные цели, например, победа в войне, смена власти, изменение экономических рынков и т.д. Тактические – это локальные или промежуточные цели, например, захват города, проведение какой-либо операции или дискредитация правительства.

Терроризм, по своей сути, преследует только тактические цели: дискредитировать власть, показать её бездействие, посеять страх и панику и т.д.

В этих целях, соответственно, самый большой ущерб может быть нанесён террористическим актом в наиболее людном или «болезненном» для любого общества месте (больницы, школы, церкви, детские сады, метро и т.д.).

В случае успеха любого теракта в любом обществе наступает период страха. Во время этого периода люди боятся выходить из домов, пользоваться общественным транспортом, появляться на массовых мероприятиях и так далее. Именно в такие моменты в обществе очень медленно и плавно появляется мысль о бездействии власти, а, возможно, и еще хуже - о причастности власти к терактам, а это уже очень страшные мысли и идеи, но это другой разговор…

Отметим, что тактические и стратегические итоги террористических актов могут быть неожиданны для их организаторов и исполнителей.

Так, например, после теракта 11 сентября 2001 года (Башни близнецы), если абстрагироваться от эмоций, можно заметить, что паника, возникшая как реакция общества, переросла в общественное желание мстить (отчасти из-за огромной роли американских СМИ, которые профессионально «мусолили» тему и «накручивали» нацию, как будто готовя ее к предстоящей войне), а желание мстить переросло в общественную поддержку войны США и Ирака. Не зависимо от того, какие цели преследовали террористы, тактическим итогом этого теракта стала паника и желание американского общества мстить, а стратегическим итогом – вторжение в Ирак.

Или теракт 3 апреля 2017 года в метро в Санкт-Петербурге мгновенно не просто естественно переключил информационную повестку тех дней с текущей «проблемы транспортной системы Платон» на «проблему терроризма как сегодняшнего врага страны», но и активно обсуждаемый в обществе вопрос «смысла войны в Сирии» благодаря профессиональной работе компетентных СМИ просто отпал – его решение стало очевидным. Подобных примеров в истории очень и очень много.

Но главное – любой теракт является тактическим шагом к выполнению стратегической задачи.

Где чаще всего происходят теракты? Ответ на этот вопрос кроется в «сухой» статистике.

Например, в 2014 году терактами были наиболее «богаты» (или «чреваты») Ирак (15864 раз), Пакистан (9708 раз), Афганистан (7641 раз), Индия (6023 раз), Филиппины и Таиланд (соответственно 2872 и 2848 раз). (Для справки: в России в 2014 году по официальным данным произошли 1753 теракта).

Есть несколько общих элементов, объединяющих эти страны. Самое важное – это слабая центральная власть. Именно из-за слабой центральной власти силы правопорядка не способны эффективно противостоять террористическим угрозам, просто потому, что, как и власть, силы правопорядка слабы. В таких регионах население потеряло всякую надежду на какие-либо политические и социальные изменения. Соответственно «заморожены» или отсутствуют полностью социальные лифты. Но главное это и то, что в этих странах (читай регионах) различные политические структуры, понимая слабость центра, начинают бороться за власть, готовят революции, стравливают народ в гражданских столкновениях и войнах, расшатывая и без того хрупкую жизнь общества, тем самым создавая почву для терроризма (в том числе, возникновения полигонов отработки террористических методов и практик, подбора людей). Терроризма не только и не сколько как инструмента достижения локальных тактических целей, но и как метода ведения стратегических войн более крупными игроками.

В связи с этим «географическая привязка» теракта определяется сегодня зачастую «не местными» факторами и причинами.

Для конкретного террориста нет никакой разницы в том, где совершить теракт - в Багдаде или Париже. Теракты в Багдаде происходят чаще в силу более простой их реализации, в том числе из-за причин, о которых говорилось выше. Но мировая общественность теракт в Европе или в Америке (в культурных, экономических центрах мира) воспримет гораздо болезненнее.

Болезненнее не только потому, что все привыкли, что на Ближнем Востоке регулярно происходят теракты или потому что в «горячих регионах» идет постоянная война, а теракт в Париже – соответствующее потрясение общества, приученного к «покою».

Как уже говорилось выше, задача любого теракта «посеять» панику и страх, недоверие к способности власти сохранить основы общества, а паника и страх лучше всего «сеются» в местах, наиболее освещаемых СМИ. Ситуация крайне простая: цель теракта состоит не в количестве жертв, а в последующей реакции населения, а в XXI веке последующую реакцию обеспечивают СМИ.

И тут достаточно привести всего один сравнительный пример, который достаточно просто покажет общую картину:

В начале 2015 года в мире было много терактов (в том числе с немалым числом жертв), но два из них очень показательны. Первый произошел 7 января в Париже, когда напали на редакцию «Charlie Hebdo» (я нисколько не оправдываю редакцию, более того, считаю, что они сами «доигрались»), в тот день погибло 12 человек. Масштаб реакции Франции и мировой общественности (которую проще всего проследить по аватаркам в соцсетях и откликам в СМИ), была огромной. Второй же пример произошел через два месяца – 18 марта, тогда подорвали музей Бардо в Тунисе, погибло более 20 человек (в том числе и дети), но отклик был гораздо-гораздо меньше, основная причина чего – географическая привязка места (здесь можно, конечно, начинать разговор о европейском менталитете и отношении к бывшим колониям, но об этом не сейчас…)

Нужно понимать, что терроризм XIX и XXI веков совершенно разные явления. (Опустим для «теоретической чистоты» ХХ век – век мировых войн и их последствий; век, который в смысле обсуждаемого нами понятия распался на три составляющих: продолжение слишком долгого XIX века, время мировых войн и человеческого беспредела и слишком раннее начало XXI века). В XIX веке все теракты были направлены на определенных людей, на общество в целом они направлялись опосредовано – желанием устраняя то или иное лицо, изменить политику или ход истории. Сегодня при стратегически тех же целях – это не убить как можно больше лиц или конкретное лицо, а напугать как можно больше.

Самая главная особенность терроризма XXI века – его вписанность в другие политические и экономические проблемы. Вернее, именно эти многоаспектные проблемы порождают терроризм. Например, в сирийской проблеме ИГИЛ (запрещено в РФ), не имея возможности выиграть войну против более сильного противника и регулярных армий, вынуждено (даже не чтобы победить, а чтобы для ИГИЛ выжить) прибегать к «доктрине терроризма», чтобы, посеяв страх и создав чувство опасности, внедрить в общества мысли о безрезультатности и опасности войны в Сирии. Проще говоря – заставить страны-участников антиИГИЛовской коалиции (это авторский термин, под которым объединены все страны как-либо борющееся с ИГИЛ) руками их же народов прекратить кампанию в Сирии.

Кстати, для этого ИГИЛ имеет очень «благоприятную почву», ведь очень мало правительств каких-либо стран смогли доходчиво объяснить своим гражданам, «зачем они туда полезли».

Также, именно из-за ИГИЛ международный терроризм окончательно исламизировался в умах людей. И объективно: большинство террористов 2014-17 гг. – это мусульмане, чему есть логичное объяснение - ИГИЛ объявляет себя именно исламским государством.

Еще одна особенность терроризма –всеобщий масштаб. Как бы это страшно не звучало, но чувствовать себя в полной безопасности от террористических актов уже нигде нельзя. «География терроризма» очень обширна, начиная от «очевидных стран» (Ирака, Ливии, Израиля) и заканчивая «самыми безопасными» - США, Великобритания.

Кроме того, стоит обратить внимание на то, что терроризм стал «профессиональным» явлением в XXI веке. В XIX веке никто специально не готовил террористов, просто еще не существовало методик их подготовки - как психологической, так и военной (в плане подготовки инвентаря и развития боевых навыков бойцов). История знает очень много примеров неудавшихся терактов именно из-за плохой подготовки. Сегодня же терроризм стал «уделом» профессионалов, уже существуют не просто «пособия» по созданию оружия, но и лагеря и центры подготовки бойцов. Сегодня любой террорист проходит не только идеологическую подготовку, но и военную - практически любой террорист умеет делать взрывные устройства из подручных средств.

Этому есть очень просто объяснение – гораздо сложнее провезти от места изготовления до места применения «профессиональное» взрывное устройство, нежели «собрать» свое на месте.

Но в рамках «профессионализации» происходит и другой процесс – упрощение. Если мы сравним теракты 2014-2017 годов с аналогичными событиями 2001-2004 годов, то увидим, что теракты стали примитивнее. То есть подорвать дом на Дубровке или «врезать» два самолета в два небоскреба гораздо сложнее, чем пронести самодельную бомбу в метро.

Просто вдумайтесь – сколько времени и сил, средств «ушло» для подготовки 11 сентября: завербовать людей, обучить и подготовить их психологически, научить летать на самолетах, продумать план, задействовать оружие и т.д. Это все очень и очень сложно, это многоуровневая работа, требующая множества людей.

Сегодня же террористические акты стали «более примитивными». Это объясняется двумя причинами: во-первых, сегодня необходимо «делать» как можно больше терактов, а во-вторых, по мере усложнения опасность «перехвата» спецслужбами возрастает. Ведь спецслужбам гораздо проще предотвратить «сложный» теракт, чем «простой»

Сегодня мир, противодействуя терроризму, реагирует на произошедшее и предотвращает готовящееся, а не борется с проблемой в комплексе.

Основная работа, проводимая сегодня, это работа спецслужб по внедрению агентов, изоляции наиболее радикальных элементах, по контролю за диаспорами и гетто, по усилению «внешней безопасности» (например, рамки в метро или ужесточение правил безопасности в аэропортах) и так далее. Но все это лишь уменьшает количество терактов, а не сводит их на «нет». Безусловно, это необходимая работа, но это борьба не с причинами, а с симптомами – по уменьшению жертв и ущерба.

Также, в эту борьбу нужно добавить еще один пункт, как бы это цинично не звучало - реакцию СМИ. Как уже говорилось очень много раз, одна из основных задач любого теракта – паника и страх, а в XXI веке панику и страх создают СМИ. Кстати, именно поэтому терроризм прошлого стал терроризмом в сегодняшнем понимании - он появился с появлением сегодняшних СМИ. Без реакций СМИ его глобальная суть исчезает.

Соответственно, необходимо уменьшить «отклик» в СМИ о произошедших терактах, соизмеряя размеры теракта с величиной его информационных последствий, ради которых теракт и был проведен.

Такого рода шаги в целях достижения максимально «звучного» эффекта заставят террористов готовить более крупные и «сложные» операции, для которых потребуются огромные ресурсы и средства. Еще раз повторим, что на сегодняшнем этапе развития спецслужб предотвратить сложные теракты гораздо легче, отчасти из-за того, что «вероятность ошибки» и провала при подготовке гораздо выше.

Подведем итог. В борьбе с «корнями» терроризма, а не с «ростками» этих корней необходимо понимать следующее:

Во-первых, терроризм – это детище проблем, возникших в как глобально мире, так и в различных регионах, а не самостоятельная глобальная проблема.

Во-вторых, терроризм – это средство и инструмент, а не идеология или политика.

В-третьих, современные СМИ, в том виде, в котором они сегодня существуют и воздействуют на общественное сознание, являются неосознанными (надеемся, что всегда!) пособниками терроризма в разрезе содействия решению его главных задач - страха, паники и парализации общества.

Осознание этих весьма простых, лежащих на поверхности истин, возможно подтолкнет экспертов и власть предержащих к изменению стратегии борьбы с терроризмом как феноменом современности. Что, конечно, не снижает остроты тактической борьбы с конкретными террористами.