Шизофрения идентичности: почему грузины ценят Саакашвили, но любят Сталина

Общаясь несколько дней с грузинами, я не мог избавиться от впечатления, что попал в сказку «Кот в сапогах». О чём ни зайдет речь в Грузии – это все дело рук Маркиза Карабаса. Пешеходные улицы, новые дороги и мосты – это Мишико строил. Жемчужина Кахетии город Сигнахи, живо напомнивший мне Тоскану, и туристическая инфраструктура Сванетии – тоже проект Миши. Маниакальное стремление все делать легально, выдавать чек при малейшей транзакции, паническая боязнь взятки, уважение к полиции – это все от Миши. Снос памятника Сталину в Гори – Миша распорядился. Общение с таксистами, торговцами, прохожими, университетскими профессорами, с политиками-мишистами, с отколовшимися от Миши и с анти-мишистами – это все о нём, его имя возникает в разговоре буквально каждую минуту по разным поводам. Мишу могут ругать, Мишу могут не любить (особенно те чиновники, силовики и преподаватели, кто не прошёл люстрацию, и те олигархи, которых вынудили финансировать его мегапроекты), Мишу могут обвинять в вождизме, авторитаризме, самолюбовании, эксцентриаде – но никто, даже враги, и не обвиняет его в воровстве, и все говорят о нем с уважением.

В отличие от нынешних лидеров, о которых говорят с насмешкой – как о том же Иванишвили, который отстроил над Тбилиси, возле крепости Нарикала, безумную резиденцию в виде летающей тарелки, или собирает по всей Грузии столетние деревья и перевозит их в свое поместье при помощи спецтехники и барж.

Удивительно, как один человек за пять лет смог бросить вызов традициям трехтысячелетней культуры, горскому феодализму, местничеству, кланам, непотизму, воровству, вошедшим в фольклор взяточничеству и лени; он опроверг теории колеи и культурного детерминизма и доказал, что глубокая, укорененная культура может трансформироваться при наличии народного мандата, политической воли и работающих институтов. Да, он не успел перестроить страну, но новейшая история Грузии теперь чётко делится на два этапа – до Миши и после, и он незримо присутствует в грузинской политике и фольклоре независимо от того, где находится – в Америке, Польше, Одессе или силовым способом пересекает границу Украины.

В центре Тбилиси на набережной Куры стоит большой стеклянный дворец в стиле бионической архитектуры, похожий на два сросшихся гриба. Это Дом Юстиции, который Саакашвили задумал как «службу одного окна», через которое гражданин общается с государством и может за считанные минуты получить любой документ, от паспорта до разрешения на открытие бизнеса. Говорят, там даже была задумана система драйв-ин, как в Макдональдсе, чтобы, въехав в одни ворота с документами, человек на выезде через пару минут получал готовый паспорт или свидетельство. Увидеть воплощение своей мечты Мише не удалось, драйв-ина нет, службы работают в сокращенном режиме – говорят, Иванишвили философски заметил, что грузинам необходимы очереди: и чиновники при деле, и посетители, «а чем ещё занять людей?». И ещё рассказывают, что при личной встрече Иванишвили сказал Саакашвили: «ты хочешь дать людям государство, а я им хочу дать родину». И мне кажется, что это основная дилемма посткоммунистических транзитов: все политики так или иначе кормят электорат рассказами о родине (с Крымом, коррупцией и Калашниковым) вместо того, чтобы дать людям эффективное сервисное государство, как этот прозрачный полицейский участок.

Парадоксы идентичности: Грузия встала на европейский путь, а её брендом (одним из) стал Сталин. Это удивительно, учитывая, насколько сама Грузия пострадала от репрессий, да и лишилась независимости в 1921-м году во многом по настоянию Сталина, который использовал её как разменную монету во внутрипартийной борьбе. В Тбилиси на проспекте Руставели стоит Музей советской оккупации и одновременно за последний год в стране поставлены шесть новых памятников Сталину, в Гори процветает культ вождя, профиль Кобы украшает этикетки коньяков и марочных вин, и немалая честь сувенирной продукции, так или иначе, связана со Сталиным, который опознаётся куда лучше, чем Давид Строитель или Царица Тамар. Он превратился в дженерик-грузина, наряду с фольклорными джигитами и крестьянами с картин Пиросмани. В большинстве постсоветских стран (о России сейчас не говорим) национальная идентичность строилась на десоветизации и десталинизации, но в грузинском мифе этническая принадлежность Сталина оказалась сильнее его имперской, колониальной сущности.

Впрочем, шизофрения идентичности проникает ещё глубже: в Грузии, точно так же, как у нас, сильна советская ностальгия. Современная Россия для Грузии – это агрессор, оккупант и нависающая угроза за Кавказским хребтом, но одновременно СССР в массовом сознании был великой державой и толерантной метрополией, где «грузин» был воплощением успеха, царём ресторанов и покорителем женщин, а не таксистом и депортированным гастарбайтером. И над этим раздвоением встаёт фигура Сталина как символа привилегированного положения Грузии в многонациональной империи, не случайно на этом магните слово Georgia написано на фоне советского флага и Большого Кремлевского дворца, и соединяет их - Сталин.

Грузинские друзья говорят, что советская ностальгия охватывает до трети населения, включая электорат нынешней правящей партии, ещё треть индифферентна, и треть, либеральная и прозападная, настроена антисоветски и антисталински. Но у популярной мифологии свои законы, которые не диктуются политическим представительством, и профиль "кремлёвского горца" украшает сегодня все винные и сувенирные прилавки.

Оригинал здесь