Духи, черпаки и деды: откуда пошла дедовщина в армии

О дедовщине, которая начавшись в СССР продолжается в армии до сих пор, пишет в очередной ЖЖ-посте, посвященном «прелестям» советской жизни блогер Максим Мирович:

«Важная тема, о которой сейчас пишут многие СМИ — это дедовщина в белорусской армии, все обсуждают недавний случай со смертью солдата Александра Коржича и ту позицию, которую заняли власти — сперва объявили, что Саша мол «повесился сам», но после общественного резонанса всё же признали, что это было убийство и возбудили уголовное дело.

Дедовщина и в белорусской, и в российской армии имеет свои корни в СССР и сохранилась с тех пор в фактически неизменном виде. Как и во многих других сферах, в военной сфере в СССР было перевёрнуто всё с ног на голову — контрактные армии западных стран, куда идут служить подготовленные, мотивированные и профессиональные люди, получающие за это достойные деньги, назывались почему-то «позорными наёмниками», зато призывное стадо из вчерашних школьников, бесплатно с оружием в руках «отдающим долг родине», считали верхом развития.

В общем, всё как в сказке про Джельсомино, где красный сыр называли зелёными чернилами. Итак, в сегодняшнем посте мы попробуем разобраться, как и почему возникла дедовщина в СССР, что она из себя представляла и как она связана с дедовщиной в современной армии.

С чего всё началось

Фанаты СССР любят рассказывать о том, что дедовщина в советской армии появилась только в Перестройку — мол, почитайте публикации тех лет, сколько там рассказов об этом явлении! Но на самом деле дедовщина появилась значительно раньше — просто в эпоху Перестройки была объявлена гласность, и о таких случаях стало принято писать в прессе и рассказывать по телевидению.

Уже в 1940-1950-е годы в советской армии существовало то, что сейчас можно классифицировать как дедовщину, хотя «официально» такого названия тогда ещё не было. Дело было в том, что после окончания Второй мировой войны в 1945 году из рядов вооруженных сил не были демобилизованы многие воевавшие солдаты, что порождало определенные неуставные отношения между повоевавшими старослужащими и «салагами-новобранцами». Думаю, и в те годы в казармах случалась всякая жесть, просто о ней было не принято говорить.

Старший брат моего отца погиб в советской армии в пятидесятые годы — по официальной версии, указанной в похоронке — утонул, хотя что там произошло на самом деле — думаю я не узнаю уже никогда. Вторая волна неуставных отношений началась в 1967 году — именно тогда вышел указ о сокращении сроков службы с 3 до 2 лет в сухопутных войсках и с 4 до 3 лет во флоте. Разумеется, старослужащие стали испытывать острую неприязнь к «салагам», что уйдут на гражданку на целый год раньше, чем они. Мой отец как раз служил в СА в конце 1960-х и кое-что рассказывал об этих неуставных отношениях — скажем, вполне в порядке вещей была ситуация, когда спавший на нижнем ярусе койки «дедушка» будил спавшего наверху «молодого» поджопником через матрас.

Впрочем, мой отец служил в осназе, который считался элитными войсками, и дедовщина там была выражена слабо — туда набирали, в основном, людей со средним либо высшим техническим образованием и только из славянских республик, так что дедовщина там носила, скорее, символический характер.

Самая жесть творилась в мотострелковых частях («махре»), стройбате, автомобильных войсках, службах тыла и прочем подобном, куда набирали крайне разношерстный контингент со всех советских республик. Масла в огонь добавило и то, что одно время в советскую армию призывали и уголовников — так произошло из-за демографического провала, образовавшегося после Второй мировой войны, а Политбюро ЦК КПСС хотело во что бы то ни стало держать количество солдат в СА на уровне 5 миллионов человек — это позволило закрепить в казармах тюремные порядки. Ещё часто пишут, что дедовщины не бывает в боевых частях — это не совсем так. Я читал много воспоминаний солдат-«афганцев», и очень многие рассказываю про царившие в казармах неуставные отношения.

Что из себя представляла дедовщина в советской армии.

Как я уже написал выше, в меньшей степени дедовщиной были поражены войска, считавшиеся в СССР «элитными» — осназ, разведка, войска спецназначения, ВДВ и ракетчики — сюда старались набирать образованных, подготовленных и более-менее приспособленных к службе в армии людей, плюс сама специфика войск не позволяла сильно развиться неуставным отношениям — в осназе и у ракетчиков в частях было очень мало солдат и много офицеров, ВДВ и спецназ много тренировались и практически не расставались с боевым оружием. Была своя специфика и у пограничников — солдаты часто ходили в дозоры с боевым оружием, что тоже минимизировало "неуставные отношения" — никто не хотел получить в лесу пулю в спину. Зато у мотострелков, в стройбате, автомобильных войсках и всяких тыловых службах дедовщина цвела полным цветом, и в казармах многих частей царили почти уголовные порядки.

Иерархия была следующей — «духом» назывался солдат, который прослужил менее года. Это была самая унижаемая и третируемая каста, которая должна была выполнять все поручения старослужащих (нередко унизительные и бессмысленные). Прослужив год, «дух» превращался в «черпака»— это была средняя прослойка между «духом» и «дедушкой". «Дедами» становились те, кто прослужил полтора года и кому, соответственно, оставалось полгода до дембеля. «Духи» должны были делать в казармах всю грязную работу, выполнять любые поручения «дедушек» (в том числе и явно неуставные); тех, кто пытался как-то противится этой системе — били и унижали, вплоть до «опускания» в тюремном смысле этого слова.

До Перестройки такие случаи редко становились известными — неуставные отношения старались не выносить за стены казарм, а самого рассказчика, чего доброго, могли обвинить в «очернении образа советского солдата» — как произошло, например, со Светланой Алексиевич после выхода её книги «Цинковые мальчики». В прессу просачивались лишь совсем одиозные случаи, вроде расстрела Артуром Сакалаускасом семерых старослужащих, что жутко издевались над ним. Помимо этого, в советской армии существовали ещё и землячества.

Землячества были слабо выражены у славян (русских, белорусов, украинцев), но зато были выражены очень сильно у армян, дагестанцев, чеченцев и азербайджанцев. Если в части были 4-5 чеченцев, то часто они устанавливали в казарме свои порядки, заступаясь за «своих» вне зависимости от срока службы.

Круговая порука.

Вы можете спросить — а что же офицеры, куда они смотрели? Как же устав, офицерская честь, вот это всё? Скажу сразу, что достойные офицеры, пресекающие неуставные отношения, в армии были и есть, но большинство офицеров полностью устраивала ситуация с дедовщиной. Сама советская армейская система была устроена так, что жить по «букве устава» было невозможно, так как это априори создавало невыносимые условия — ведь по уставу старший по званию может заставить тебя делать вообще всё что угодно, хоть рыть целую ночь канаву «от забора и до обеда».

Поэтому сама система, когда тот, кто прослужил дольше, пользуется некоторыми привилегиями, считалась вполне нормальной. «Старые» напрягают поручениями «молодых» и «следят за порядком» в казармах, такая ситуация полностью устраивала офицеров и на «дедовщину» закрывали глаза. В отличие от солдат (которые через 2 года уйдут «на гражданку» и забудут про армию), у офицера существовала военная карьера, которую очень легко можно было испортить — и поэтому факты «неуставных отношений» старались не выносить за стены казарм, фактически между офицерами и «дедами» существовала некая договоренность — вы «смотрите за порядком», мы закрываем глаза на нарушения.

Именно поэтому немалая часть смертей и увечий, полученных в результате «неуставных отношений», в документах фигурируют как какие-то случайности, травмы на учениях, самоубийства, оправданиях в стиле «упал с дерева на топор». Даже в случае прямого избиения «духа» старослужащими офицер старался всячески выгородить последних — мол, солдат сам виноват, начал первый и так далее. В противном случае — всплывает факт неуставных отношений, и военная карьера офицера могла пойти под откос.

Эхо советской армии.

Как это ни грустно осознавать, но всё вышеперечисленное в практически неизменном виде осталось и в России, и в Беларуси. В Украине после 2014 года, думаю, это распространено в меньшей степени. Буквально на днях в Беларуси произошла страшная история, когда из военной части в Печах привезли труп Александра Коржича с «официальным объяснением» для родных — «самоубийство». 5 октября Министерство обороны и Следственный комитет дали свой комментарий — «суицид, признаков криминального характера не обнаружили».

Родные Александра начали бить тревогу и писать во все СМИ — на теле их сына были обнаружены многочисленные травмы и синяки, после чего с эффектом снежного кома начали появляться публикации на фейсбуке и в СМИ. Видимо, в войсках поняли, что в этот раз «круговой порукой» не отделаешься, и дело начали расследовать. Оказалось, что Александра нашли повешенным «со связанными ногами и с майкой на голове», после чего Следственный комитет в итоге возбудил уголовное дело о дедовщине. При этом «по инициативе Министерства Обороны» был заблокирован сайт zvarot.by, на котором собирались подписи о расследовании дела Александра Коржича.

И я думаю — а сколько же ещё было таких смертей из-за неуставных отношений, замаскированных в итоге под «самоубийства, самострелы, случайности на учениях»? Думаю, немало — и о большинстве из них мы никогда не узнаем. Как не узнаю никогда и я, от чего на самом деле погиб мой дядя в советской армии в пятидесятые годы...».