Твердое место на большом болоте. Почему "Аритмия" вызывает плач и овации

Екатерина Барабаш - специально для "НИ"

Вот странное вроде бы дело: «Аритмия» Бориса Хлебникова, фильм на первый взгляд вполне простой, сентиментальный, заставивший на премьере зал рыдать и заходиться в стоячей овации, вызвал масштабную полемику среди критиков и приближённых к кино. Куда более масштабную, чем «Нелюбовь» Андрея Звягинцева, хотя именно «Нелюбовь», думается, рождает гораздо больше вопросов. И большинство из них каким-то чудесным образом так и остались незаданными.

Не будем сейчас рифмовать два этих фильма – они во многом действительно очень похожи и говорят об одном. В первую очередь – о мощной эмоциональной ущербности, сразившей целую нацию, отчего нация самозабвенно движется в сторону полной потери идентичности. Просто оба художника – Звягинцев и Хлебников – идут к этой очевидной мысли разными путями. Но в конце все равно встречаются. Нам не жить друг без друга.

Герои «Аритмии» живут в панельно-блочном провинциальном муравейнике – у Кати (Ирина Горбачева) и Олега (Александр Яценко) крошечная съёмная квартира, в окна которой смотрят окна дома напротив. Оба – врачи. Она – в приёмной покое больнице, он – на скорой помощи. В какой-то момент пьяный, как обычно, Олег, получает из соседней комнаты от Кати смс: «Нам надо развестись». То, что кажется поначалу небольшой дежурной размолвкой, на протяжении фильма постепенно превращается в неотвратимый ужас разъединения сердец и судеб. И только самый инфантильный оптимист готов увидеть в хэппи-энде действительную надежду на выход из тупика.

Для Хлебникова, начавшего свою режиссерскую карьеру с довольно бодрой мелодрамы «Коктебель» (совместно с Алексеем Попогребским) и продолжившего её уже безысходными мелодрамами «Свободное плавание» и «Долгая счастливая жизнь», «Аритмия» стала выходом на новый уровень. Там, на этом новом уровне, уже мало наблюдать за тем, как герои взаимодействуют с жизнью, - там приходится самому вместе с героями осваивать реальность, проводить глубокую разведку боем и в конце, израненному, делать выводы.

Во многом Хлебникову это удалось благодаря сценаристу Наталье Мещаниновой, с которой он работал впервые. Мещанинова – один из самых ярких современных кинодраматургов, несколько лет назад сделавшая резкое бескомпромиссное кино «Комбинат «Надежда», так и не увидевшее проката. За камерой стоял Алишер Хамидходжаев. Словом, «команда мечты».

Первый кадр фильма – крупным планом фельдшер «скорой» (Николай Шрайбер), произносящий: «Чего вы все врёте?». Уфф – это, оказывается, не нам, это старушке, к которой приехала по вызову бригада «скорой». Старушка мается от одиночества, врачи «скорой» - единственные, кто переступает порог её убогого жилища. «Чего вы все врёте?» - этой фразой нам словно задают планку, некий нулевой ориентир. Я вру, ты врёшь, он/она врёт, мы врём, вы врете, они врут. Все врут. Всё, что происходит дальше, - борьба с враньем. Каждый борется с ним как может, каждый ищет свой островок правды в этом безумном царстве лжи. Ведь неважно даже, любят ли герои друга по-настоящему или только убаюкивают себя. Неважно, останутся ли они и дальше вместе. Важно то, что на протяжении всей картины они ищут твердое место в болоте.

Когда Катя, вконец умученная пьянством и нелепостью мужа, пишет «Нам надо развестись» - это мучительный поиск собственной истины. Красавица и звезда инстаграмма Ирина Горбачева играет утончённую молодую женщину (пожалуй, даже слишком утончённую для предложенных ей обстоятельств) с вечно распахнутыми от удивления глазами, бесконечно ищущую тот самый твёрдый островок в трясине. И от отчаяния решившую сделать таким островком собственное одиночество. Ей нужно спасение, пусть и ценой страданий собственного мужа, - она растеряна в жизни, она ищет тот единственный путь, пройдя который, станет собой.

В отличие от Кати, Олегу нечего искать – он всё нашёл, он всё про себя знает. Теперь надо сражаться за своё место на островке. Он изо дня в день спасает человеческие жизни, но свою собственную выстроить не в состоянии. Олег – то, что раньше было принято называть положительным героем – он умеет работать, он боец, он благороден, хоть и почти не бывает трезвым в свободное от работы время. В 90-е героем нашего времени назначили брата Данилу Багрова – гопника с понятиями, готового за своих без малейшего сомнения лишить жизни чужого. Тогда, в 90-е, наверное, была необходимость именно в таких. Теперь данилами багровыми усеяны центральные части городских кладбищ, и лишь величественные надгробные памятники, все как один напоминающие Калашникова на Садовом кольце, грозят нам пальчиком – мол, «Сила в правде» и «Не брат ты мне, гнида черножопая». Тоска по герою вытолкнула на поверхность Олега с его пьяной нелепостью, влюбленностью в жену и иррациональной верностью профессии. Собственно, это и есть тот человек, на котором держится любое государство, - аполитичный, угрюмый профессионал, гуманист без малейшего осознания, что он гуманист. Его бунт против медицинской реформы, свалившейся ему на голову в виде нового начальника подстанции, которому всё равно, помрёт пациент или нет, главное – «чтобы умер не под тобой», - не имеет ничего общего с социальным осмысленным протестом. Это – нормальный тихий голос здравого смысла. И это – его стихийный протест против заявленного в самом начале «Чего вы все врёте?» Олег – это такой современный «русский человек на рандеву» по Чернышевскому.

Действительность, в которой живут герои, создана художниками фильма Ольгой Хлебниковой и Аланой Снетковой и оператором Алишером Хамидходжаевым как тревожный фон, на котором развиваются отношения Кати и Олега. В этой действительности катастрофически нет ничего лишнего, она уныла и однообразна, как уныла и однообразна провинциальная то ли осень, то ли весна. Только сирена «скорой» нарушает это однообразие, а оно, как та самая пробка из машин, что не дают проехать «скорой», не хочет расступаться. И пусть не сбивает с толку то, что фельдшеру «скорой», выскочившему из машины, удаётся-таки разогнать пробку, дать дорогу к кому-то умирающему, а Олег с Катей застынут, рыдая, в объятиях. Это – сбой ритма. Аритмия. Её вылечат, загасят лекарствами – и жизнь снова станет пьяной, ритмичной и уныло-осенней.

Но несмотря на безысходность, который дышит «Аритмия», Хлебников все-таки захотел и сумел показать благородных людей в неблагородных обстоятельствах, заставил испытывать к ним нежность и чувствовать их неровный пульс, а значит, и пульс нашего сегодняшнего дня – тоже неровный и порой фатально замирающий.