За последние два года страны ОПЕК столкнулись не только с падением инвестиций в нефтедобычу, но и со снижением доходов в результате падения цен на нефть. Потери стран, входящих в Организацию стран – экспортеров нефти, за период с 2015 по конец 2016 года превысили $1 трлн.
Каким видится инвестиционный климат в области нефтедобычи в России и сможет ли сделка ОПЕК действительно исправить ситуацию на мировом нефтяном рынке, в интервью «НиК» рассказал Иван Карякин, инвестиционный аналитик GlobalFX.
Каковы ваши прогнозы по инвестиционному климату на рынке нефти в России?
– Для России понятие «инвестиционный климат» – производная от внешней политики. А сама внешняя политика далеко не в первую очередь подчинена целям экономического развития страны. Другое дело – добыча и экспорт углеводородов: здесь понятие «инвестиционный климат» имеет иное значение.
Каким бы этот «климат» ни был, он практически не влияет на уровень добычи нефти, который несколько лет находится на максимумах. В 2016-м был превышен исторический максимум 1988 года 569 млн тонн. За пять лет, с 2012 по 2016 год, добыча нефти в России выросла с 518 млн тонн до 547,6 млн тонн. Экспорт увеличился с 240 млн тонн до 254,8 млн тонн, практически пропорционально. Прогноз на 2017 год таков: добыча составит 549 млн тонн, а экспорт – 257 млн тонн. Как видно, и с добычей, и с экспортом все в порядке, несмотря на снижение мировых цен с 2014 года вдвое.
С 2003 года в стране произошла принудительная централизация и частичная национализация нефтяной отрасли. Компании, которые остаются в частной собственности, так или иначе контролируются государством через систему налогообложения. Под контролем также доступ к внешним рынкам и масштабным проектам как по добыче, так и по транспортировке. Поэтому само понятие «инвестиционный климат» в нефтедобывающей отрасли РФ лишено смысла.
Получается, что государство уверенно держит в руках все нити управления и инвестиций в нефтяной сфере?
– По-другому и быть не может. Доля нефтегазовых доходов в бюджете страны долгие годы находилась на уровне около 50%. Прошлый год оказался самым мало приносящим от продажи нефти и газа – всего лишь 35,9% от общих доходов. Если за январь-февраль 2016 года в бюджет страны от сырья поступило 687,7 млрд рублей, то за аналогичный период 2017 года уже 1 трлн рублей, что на 20% ниже, чем в 2014 году, но на 4% больше 2013 года. Так что в ближайшие два-три года ничего не изменится.
А когда перемены будут возможны?
– Только на горизонте восьми-десяти лет и более. Во-первых, дальнейший рост добычи затруднен истощением месторождений и износом инфраструктуры. Во-вторых, доля доходов от нефти будет медленно, но неизбежно снижаться при сохранении или снижении мировых цен на нефть. В-третьих, снижение зависимости бюджета от нефтяных денег – первоочередная задача государства на длительную перспективу. И тогда придется вспомнить про реальный инвестиционный климат – и не только в нефтяной отрасли.
Снижение нефтяных цен нашло отражение не только в России…
– Да, удар пришелся на все страны, имеющие значительные доходы от экспорта нефти. Как известно, в декабре 2016 года страны – члены ОПЕК, объединившись с десятью странами, не входящими в организацию, подписали в Вене соглашение об ограничении добычи с целью способствовать росту цен на нефть. В мае 2017 года соглашение было продлено до марта 2018 года, и, возможно, оно будет продлено до конца 2018 года.
Каково значение этого соглашения?
– Фундаментального значения для рынка нефти это соглашение не имеет. Оно не в состоянии сократить спрос, а только ограничивает предложение. Динамика нефтяных цен на протяжении срока действия договоренностей свидетельствует о том, что они практически не влияют на рост или падение цен на нефть.
Парадокс в том, что больше не соглашение влияет на цены, а цены на соглашение. При высоких ценах страны-участники стараются соблюдать условия. При снижении цен квоты нарушаются, на рынок попадает больше нефти, это еще больше давит на цены. При достижении цен $40 за баррель соглашение просто развалится в результате борьбы за доли на рынке.
Но влияние на рынок соглашение все-таки имеет...
– Да, психологическое. Само его существование, встречи стран-участников, вербальные интервенции должностных лиц создают позитивный информационный фон для рынка нефти и тем самым поддерживают котировки. А высокие цены, в свою очередь, вселяют уверенность в участников, помогая соблюдать квоты.
Что касается потерь, то они неизбежны и в текущем, и в будущем году, пока котировки уверенно не преодолеют уровень в $65-68 за бочку.
Что вы думаете относительно утверждения, что экономика РФ полностью приспособилась к низким ценам на нефть?
– Для России целевая цена нефти в бюджете ($40 за баррель) является расчетным показателем. Параметры бюджета, рассчитанные с такой ценой, будут гораздо ниже фактических при среднегодовой цене нефти выше этого уровня. Появятся дополнительные доходы для решения насущных проблем. Это правильно. Дополнительные доходы легче распределить, чем искать финансирование дефицита бюджета.
На горизонте 2019-2020 годов, возможно, этот показатель (расчетная цена) будет изменен по итогам 2018 года, потому что формирование бюджета должно все-таки быть ближе к экономическим реалиям. Приспособиться к этим реалиям, в том числе к низким ценам на нефть, очень важно. Но еще важнее не иметь серьезных негативных последствий при их изменении. Это и есть важнейшая задача Министерства экономического развития РФ.
Интервью подготовила Ирина Кузнецова
Иван Карякин. Биографическая справка.
Инвестиционный аналитик.
Опыт работы: На финансовых рынках более 14 лет. Практикующий трейдер и управляющий активами, занимал различные руководящие должности в ведущих российских инвестиционных компаниях. Имеет два квалификационных аттестата ФКЦБ.
Специализация: долговой рынок, валютный рынок, фондовый рынок, фундаментальный анализ.
Публикации и выступления в СМИ: На регулярной основе комментирует основные события в экономике и на финансовых рынках для ведущих русскоязычных СМИ – «Независимой газеты», «РБК», «Эксперт», «ТАСС» и других.