- Вы сняли фильм про наших родителей, про старую русскую интеллигенцию, про их разбитые надежды и сломанные жизни. Я знаю, что Вы сняли картину на свои деньги. И какие актеры - звезда Малого Людмила Полякова, эфросовская актриса Анна Каменкова, легенда ВГИКа Игорь Ясулович, звезда Вахтанговского Максим Суханов… И все они согласились играть без гонораров. Как Вам удалось их уговорить?
- Сразу. Некоторые даже по телефону согласились. В этом ничего удивительного: большому актеру хочется сыграть хорошую роль. Он не заражен стяжательством. Что касается слома этики, то это случилось не только с интеллигенцией, это случилось со всей страной. Мы как-то слишком сильно «ускорились». Мы сбежали вниз, перепрыгивая через три ступеньки. В 90-е мы потеряли одну часть людей, в нулевые мы перескочили в очень циничное время и потеряли еще часть людей. Мы продолжаем терять людей и сейчас. Фильм снят про тех людей, которые не пересекаются с нынешней действительностью, они существуют в параллельном мире. Про московскую старую интеллигенцию. Не знаю, как долго им удастся просуществовать в таких условиях.
- Я увидела фильм про интеллигенцию провинциальную. Портрет очень точный.
- Я никогда не жил в провинции.
- Думаю, интеллигентность не зависит от географии. Каким Вы видите сегодняшнее время?
- Главная черта сегодняшнего дня - это крик о себе. Раньше нужно было совершить поступок. Сегодня человеку достаточно суметь громко прокричать о себе (никаких проблем с этим: соцсети под рукой), а лучше — хрюкнуть, плюнуть и т.д. — и его услышат. Сегодня все меняет свою сущность на противоположную. Например, журналист должен уметь слышать собеседника. А сегодня интервью превращается в допрос с пристрастием. И чем сильнее журналист своими вопросами человека оскорбил, тем выше он ценится как профессионал. «Какая она молодец, какие мерзкие задает вопросы!» — вот критерий сегодняшнего профессионализма. Можно объявить самого себя кем угодно — поп-королем, светской львицей, писателем (с этим сложнее, потому что тут должен быть труд, поэтому сегодня мало попсовых писателей), и этого уже достаточно. И, в общем, никому нет дела, что же внутри этого «короля», о чем он думает, и думает ли вообще. Шум, скандал конвертируются лучше всего. Беда в том, что конвертируются они в лучшем случае в деньги. Об авторитете, достоинстве, профессиональном реноме в таком случае можно забыть. Вот о них и забыли. Смею надеяться, я получил серьезную прививку от этой болезни. Мне довелось работать и общаться с великими художниками, личностями - кинооператорами Георгием Рербергом , Лешей Родионовым, Юрием Клименко. Жизнь подарила мне знакомство с большими артистами: Людмилой Максаковой, Алексеем Петренко, Алексеем Баталовым и многими другими. У меня были теплые отношения с Петром Наумовичем Фоменко, которые я очень ценил. Я смотрел его спектакли, он видел мои фильмы. Вот эти люди своим примером задали мне вектор в отношении к профессии. Эта «прививка» позволяет мне спокойно реагировать на реакции, с которой встретили мой фильм кинематографисты сейчас.
- А что за реакция?
- Очень вежливая. Стыдливая даже. Кто-то отводил при встрече глаза. Я так понял, что часто людям нечего было сказать о фильме. А между тем я вроде никого не убивал, не выдавал фашистам товарищей по подпольной борьбе. Предполагаю — людям нечего сказать потому, что они разучились думать о тех вещах, о которых говорят и думают герои фильма. Я-то как раз уверен, что чеховские сюжеты современны, и, сколько ни возвращайся к ним — они не «остынут». Получается, так считают не все. Но у меня своя система координат, поэтому я не слишком переживаю - просто пополняю копилку житейского опыта.
- Вот вы сняли фильм о людях, которые воспитаны таким образом, что в нынешнее бесчеловечное время, когда вся культура человеческих отношений просто убита, они обречены. Как им выжить? Просто по-житейски выжить, не перестав быть людьми?
- Задача выжить — путь в никуда. Мы должны жить. И не по-будничному, а по-настоящему. Но получается, что так жить трудно. Люди упираются в житейское, и на этом жизнь останавливается. Главным становится поиск средств к существованию или какое-то нездоровое сверх-накопление. А это высасывает человека полностью, на остальное не остается никаких сил. И я вижу, как люди преданные искусству, находят время для посещения театра «МОДЕРН». Как коллектив театра любит и гордится своим трудом в театре. Я счастлив, что есть единомышленники и на сцене, и в зале, и в закулисье. А это «остальное» - как раз и есть главное. Я не знаю, почему это с нами произошло. Не понимаю и, возможно, не пойму никогда. Но я стараюсь наблюдать жизнь вокруг, прислушиваюсь к самому себе. Потому что, конечно, я далеко не супермен, а прививка общением с великими творческими личностями — тоже не панацея.
- Вернемся к картине. Кто Ваш зритель?
- Я никогда не снимал кино для конкретного зрителя. Я всегда снимал кино для себя. А чтобы я взялся снимать кино, мне должна понравиться история. Но вот сегодня я встречаюсь со зрителем на показах «Трех сестер», и понимаю, что мой зритель — тот, кто находится во внутреннем диалоге с самим собой. Он все время задает себе вопросы. Так же, как и я. Неудобные, серьезные вопросы, ответов на которые, может быть, и нет вовсе.