Играть и терпеть. Что делать России в новой холодной войне с Западом

Известный российский эксперт, генеральный директор Российского совета по международным делам Андрей Кортунов опубликовал на сайте Московского Центра Карнеги текст о том, каким может стать реалистичный сценарий взаимоотношений России с Западом в условиях «ледникового периода».

Из размышлений Кортунова получается неизбежное: Россия вернется в брежневскую реальность – на этап «холодной войны» с Западом, начавшийся после вторжения СССР в Чехословакию. Эксперт дает этим отношениям название «гибридные», хотя по сути они ничем не отличаются от старых: Россия по-прежнему будет торговать нефтью, избегать «большой войны» и обмениваться с западом «культурой»...

Уже в преамбуле автор дает эскиз грядущей реальности: «Новые отношения России с Евросоюзом могли бы строиться по принципу гибридного автомобиля, где роль двигателя внутреннего сгорания выполняет старая модель геополитического противостояния по линии Восток – Запад, то есть модель холодной войны, а роль нового – система глобальных, региональных и субрегиональных режимов, сохраняющих и расширяющих «общие пространства» между Россией и Европой».

Эксперт отмечает, что ожидания угасания и распада западной системы ценностей не оправдались, а евроскептики-популисты, которые проиграли выборы в Нидерландах и во Франции, не имеют серьезных шансов и на ближайших выборах в Германии. Тем более, что и миграционный кризис уже не выглядит столь драматическим, каким казался в совсем недавно, не рухнуло и евро, и ни одна страна не была исключена из его зоны.

Правда, теперь острый кризис переживают США, с приходом к власти Трампа социальные противоречия там только усилились. Однако, отмечает Кортунов, «с точки зрения мировой политики несовместимые, казалось бы, процессы в Европе и Северной Америке отражают, в сущности, одну и ту же особенность текущего момента: мир постмодернизма в целом демонстрирует больше устойчивости к переменам, больше сопротивляемости факторам дестабилизации и больше жизнестойкости, чем это можно было бы предположить еще полгода назад...»

Эксперт считает, что процесс перемен на Западе затянется на многие годы, даже на десятилетия со спадами и подъемами, торможениями и ускорениями

Это значит, что России не следует рассчитывать на решение проблем в отношениях с Западом за счет радикальных перемен на самом Западе. Нужно терпеть и пережидать неприятный, но непродолжительный период неблагоприятной мировой политической конъюнктуры. Рассчитывать свои силы для забега на марафонскую дистанцию.

Конкретизируя свое предположение, эксперт считает, что с США в обозримом будущем Россия может рассчитывать в лучшем случае на тактическое взаимодействие по узкому кругу вопросов – Сирия, Северная Корея, Арктика, ядерное нераспространение, тогда как о совместном формировании нового миропорядка речи быть не может. Зато с Европой возможностей больше. Здесь и может сложиться модель «гибридных отношений».

«Холодная война» в роли традиционного двигателя будет обеспечивать удовлетворительный уровень стабильности и предсказуемости, включая в себя контакты между военными, меры по снижению рисков и соглашения по контролю над вооружениями, наличие взаимного уважения и даже доверия. «В некоторых сферах, - пишет Кортунов, - и возвращаться к старой модели отношений и не придется, поскольку мы от нее никуда и не уходили. Это относится, например, к российско-американскому взаимодействию в ядерной сфере. Два оставшихся столпа такого взаимодействия – Договоры РСМД и СНВ-3 – при всем их позитивном значении полностью соответствуют логике управляемого противостояния, ни в чем не выходя за рамки парадигмы холодной войны. Соответственно, сохранение и укрепление этих соглашений не требует какого-то исторического политического прорыва, односторонних уступок или перехода к принципиально новому формату отношений между Москвой и Вашингтоном...»

Впрочем, старого двигателя (модели холодной войны) для стабилизации отношений явно недостаточно, поскольку у него есть четыре серьезных изъяна.

Кортунов перечисляет их:

«Во-первых, модель холодной войны по своей природе статична. Она настроена на сохранение статус-кво, не предполагая способности к эволюции. Реформировать такую модель чрезвычайно трудно – неслучайно первая холодная война завершилась не трансформацией, а обвальным разрушением этой модели в конце 80-х годов прошлого века.

Во-вторых, холодная война имела своей основой наличие двух вертикально организованных военно-политических блоков, разделяющих Европу на сферы влияния Советского Союза и США. Сегодня геополитический паритет между Москвой и «совокупным Западом» возможен за счет создания российско-китайского военно-политического союза.

В-третьих, модель холодной войны конструировалась советскими и американскими лидерами в целях противостояния наиболее опасным угрозам ХХ века, но она мало что способна предложить в плане противодействия новому поколению угроз международной безопасности.

В-четвертых, модель холодной войны была относительно эффективной в условиях, когда две противостоящие друг другу системы были почти полностью изолированы друг от друга и разъединены несовместимыми идеологиями. Сегодня такой изоляции России от Запада более не существует – ни в экономическом, ни в политическом, ни в гуманитарном пространстве.

В роли же нового «электрического мотора», по мнению эксперта могла бы выступить система неких «глобальных, региональных и субрегиональных режимов, сохраняющих и расширяющих «общие пространства» между Россией и Европой, между Евразией и Евро-Атлантикой...»

То есть сотрудничество в наименее политически чувствительных сферах – в образовании, науке, культуре, а также в таких нетрадиционных вызовах, как международный терроризм, незаконный оборот наркотиков, трансграничная преступность, энергетическая- и кибербезопасность.

«Если модель холодной войны по своей природе жесткая, требующая четкой кодификации достигнутых договоренностей, то модель режимов – гибкая, часто позволяющая обойтись без мучительных согласований технических деталей и избежать сложных и длительных ратификационных процедур, - считает Кортунов с изрядной долей оптимизма. - Если модель холодной войны основана на наличии общепризнанной иерархии участников международных отношений, то модель режимов основана на горизонтальном взаимодействии не только больших и малых государств, но и регионов, муниципалитетов, частных компаний, институтов и организаций, трансграничных движений. Расширяется число агентов заинтересованных в развитии сотрудничества, создается критическая масса для последующего прорыва...»

Обе модели будут сообщающимися сосудами, а искусство внешней политики в том и состоит, чтобы играть одновременно и в шахматы, и в покер, и даже в экзотическую восточную игру го, а не только в привычные нам русские городки. Главное – разграничить сферы применения первой и второй модели, постепенно смещая баланс между ними от первой ко второй.

«Работать над совершенствованием гибридных отношений между Россией и Западом представляется более разумным и перспективным делом, чем уповать на скорое наступление постзападного мира. Сто лет назад российские большевики тоже ожидали прихода со дня на день мировой пролетарской революции. Ну и что осталось от этих большевиков сегодня?» – заключает автор.

Полностью здесь

Фото: www.globallookpress.com