Драма без конца. Четверть века назад 14 августа началась война в Абхазии

Михаил Чумалов, кандидат исторических наук

8 августа В.В Путин посетил Абхазию. Этот визит бы приурочен к очередной годовщине короткой войны с Грузией в 2008 году. Именно вследствие тех событий Россия признала независимый статус Абхазии.

И тут нельзя не вспомнить, что и независимость Абхазии, и августовская война 2008 года являются прямым следствием событий другого августа, случившихся ровно четверть века назад. Тогда, 14 августа 1992 года, части национальной гвардии Грузии вошли на территорию абхазской автономии и вступили в огневой контакт с абхазской милицией и ополчением. Так началась 19-месячная грузино-абхазская война, одна из наиболее упорных и кровопролитных на постсоветском пространстве.

За два дня до 14 августа я как раз вернулся в Москву из Абхазии. Я был тогда сотрудником Института этнологии и антропологии РАН и занимался изучением разгорающегося на глазах конфликта между Грузией и ее автономной частью, Абхазией. И естественно, включился в дискуссию, разгоревшуюся в Москве вокруг событий в Абхазии.

Надо сказать, что реакция Кремля на действия грузинских военных в первые две-три недели была довольно вялой, им не было дано внятной оценки, разве что МИД сделал дежурное заявление о признании территориальной целостности Грузии. Москва попала в трудное положение. С одной стороны, поощрять сепаратизм, учитывая тогдашнюю ситуацию на российском юге, ей явно не хотелось. Да и вступать в открытый конфликт с Грузией, которую в Кремле хотели бы видеть членом СНГ, тоже. С другой стороны, серьезный военный конфликт на южной границе России был чреват для нее непредсказуемыми последствиями. Однозначная поддержка Москвой силового подавления абхазского сепаратизма могло спровоцировать мятежные настроения на российском Северном Кавказе. Да и симпатии широкой общественности в России по разным причинам были скорее на стороне абхазов. Российские СМИ ежедневно транслировали сводки о происходящем в Абхазии, но от оценок воздерживались, не получая ясного сигнала «сверху».

Через несколько дней после начала конфликта я написал для «Российской газеты» небольшую статью, в которой охарактеризовал военную операцию в Абхазии как роковую ошибку грузинского руководства, которая будет иметь в будущем самые трагические последствия и для абхазов, и для российского Северного Кавказа, и особенно для молодого грузинского государства, вплоть до окончательного отпадения от него Абхазии. Не стану сейчас приводить всю аргументацию и прогнозы из той статьи. Но сейчас, через четверть века, я безо всякого удовлетворения должен отметить, что почти все произошло именно так, как я и предсказывал.

Главный посыл статьи состоял в том, что бесперспективны и опасны попытки силового решения проблемы, которая не может быть решена силой, а только долгой и кропотливой работой по налаживанию межэтнического диалога. На эти грабли наступали не раз и не только в Грузии. Через два с половиной года после этого такую же авантюру совершили в Грозном российские власти, и мы знаем, к чему это привело.

Однако давайте вернемся в лето 1992 года и попытаемся понять, что именно тогда произошло. Курортный сезон был в разгаре, санатории и пансионаты заполнены отдыхающими. Но политическая ситуация в Абхазии, да и в Грузии в целом была критической. За полгода до этого в Тбилиси произошел государственный переворот, отстранивший от власти первого президента Звиада Гамсахурдиа. В 1992-м Грузия была на грани гражданской войны и напоминала лоскутное одеяло, раздираемое противоречиями. Помимо мятежа «звиадистов» в Западной Грузии, ту или иную степень непокорности власти Тбилиси проявляли автономии Абхазия, Аджария, Южная Осетия, а также азербайджанское и армянское население юга страны.

Отношения между новыми властями страны и Верховным Советом Абхазии, большинство в котором принадлежало этническим абхазам и их союзникам, дошли до крайней степени напряженности. Главными точками напряжения были кадровая политика и вопрос о государственном статусе Абхазии. При Гамсахурдиа в республике сложилась квотная система представительства в законодательной и исполнительной власти, которая давала некоторое преимущество абхазам как титульной национальности. После переворота у обеих сторон возник соблазн изменить эту систему в свою пользу. Итогом стали попытки силового смещения чиновников и руководителей правоохранительных органов.

Не менее остро стоял вопрос о статусе Абхазии в составе независимой Грузии. Грузинское руководство было готово сохранить и законодательно закрепить автономный статус республики, хотя многие горячие головы в грузинском национальном движении открыто заявляли о стремлении преобразовать страну в унитарное государство, чем чрезвычайно нервировали абхазских политиков и население. Отменив конституцию советской Грузии, тбилисские власти временно ввели в действие конституцию независимой Грузии 1921 года, согласно которой Абхазия не являлась автономной территорией. Абхазские же национальные лидеры, почувствовавшие, что открывается окно возможностей, предлагали различные варианты федеративного или даже конфедеративного договора. Апогеем этого противостояния стало восстановление Верховным Советом Абхазии действия конституции Абхазской ССР 1925 года, согласно которой Абхазия была связана с Грузией только союзным договором.

Масла в огонь этого конфликта добавляли грузинские сторонники смещенного Звиада Гамсахурдиа в Западной Грузии, включая южную часть Абхазии, населенную грузинами-мегрелами. Они вели партизанскую борьбу против новых властей, совершая диверсии и перекрывая транспортные коммуникации.

И все же, я уверен, мирное решение конфликта было тогда возможно, прояви обе стороны терпение и сдержанность. Мы, эксперты, настойчиво предлагали сторонам различные проекты, отталкиваясь от которых можно было начать переговорный процесс.

На деле все пошло иначе. В Госсовете Грузии возобладал соблазн одним махом покончить и со «звиадистами», и с абхазскими сепаратистами. 14 августа колонна национальной гвардии перешла реку Ингури, отделяющую Абхазию от остальной Грузии.

Целью этой операции, как заявлял официальный Тбилиси, было взять под контроль железну дорогу, блокированную «звиадистами», и освободить захваченных ими заложников. Однако в тот же день, грузинские военные, преодолев слабое сопротивление постов абхазской милиции и ополченцев, прошли Очамчирский район Абхазии, населенный преимущественно абхазами, и вышли на окраины Сухуми. А на следующий день на севере Гагрского района высадился морской десант, взявший под контроль границу Абхазии с Россией. Вскоре развернулась полномасштабная война, жертвами которой с обеих сторон стали 9000 убитых и пропавших без вести, 18000 раненых и 200-250 тысяч беженцев.

Много лет работая как этнограф среди абхазов и грузин, я проникся глубоким уважением к обоим этим народам, и разлад между ними вызывает у меня глубокое разочарование. Как специалист, я знаю, что в подобных конфликтах не бывает однозначно правых и виноватых: у каждой стороны своя правда и своя вина. Обе они не проявили достаточной сдержанности в начале конфликта и своими действиями способствовали его эскалации. В ходе войны обе воюющие армии совершали многочисленные военные преступления, хотя наиболее «преуспели» в этом добровольцы с Северного Кавказа. Бегство и депортации грузинского населения Абхазии лежат на совести абхазов и их союзников. И все же нельзя забывать, что первый залп этой войны прозвучал с грузинской стороны. И этот залп имел далеко идущие последствия.

Для стотысячного абхазского народа война обернулась демографической катастрофой: в ней был убит или остался калекой едва ли не каждый десятый мужчина. Инфраструктура республики была разрушена и не восстановлена полностью до сих пор. После войны Абхазия пережила долгий период упадка и полной экономической блокады.

В войне погибли или пропали без вести 5000 грузин, включая мирных жителей, и еще четверть миллиона вынуждены были бежать от насилия. Психологическая травма, вызванная поражением и отпадением Абхазии и Южной Осетии, не излечена в грузинском обществе и поныне.

Не оказалась в выигрыше и Россия. Эта война способствовала радикализации национальных движений российского Кавказа. Именно в Абхазии приобретали боевой опыт будущие командиры (вспомним хотя бы Шамиля Басаева и Руслана Гелаева) и рядовые боевики антироссийского мятежа на Северном Кавказе.

Так давайте вспомним этот не самый приятный день в нашей общей истории и постараемся сделать так, чтобы подобное не повторилось.