Александр Неклесса: "Будущее в мире становится важнее прошлого"

- Александр Иванович, можно ли в двух словах обозначить, а что происходит в мире с позиций специалиста по глобализации?

Самое главное – в мире людей происходит глубокий переворот. Существенно меняется мироустройство, и одновременно изменяется наше представление об истории: будущее становится важнее прошлого. Поток истории, вливаясь в будущее, образует своеобразную дельту, разделяясь на многочисленные протоки и сюжеты. Искусство аналитики – углядеть в этом разнообразии новое и важное.

Изменяются системы управления, меняется география мировых центров, возникают новые, слабосвязанные с прошлым субъекты действия. Появляются неформальные персонажи, причем они играют по своим правилам. А столь часто поминаемая глобализация сопровождается генерацией людей нового века.

- И кто же эти "титаны" недалекого будущего?

Ключевых игроков у истории сегодня два:

Во-первых, это интернациональное многолюдье. Число людей на планете в прошлом веке прирастало миллиардами, и все эти разнесенные по континентам массы приходят в движение. Обилие средств коммуникации, скорость распространения информации, активное взаимодействие между людьми делает государственные разграничения менее значимыми, а по сути - девальвирует их (например, для американских корпораций работают IT специалисты, находящиеся в Индии, бизнес платит налоги в ту страну, где выгоднее, русские, китайцы, французы работают для Силиконовой долины – список можно продолжать бесконечно). Революция масс обретает второе дыхание, размывая прежние культурные и другие стандарты. Но главное – все это “бурлящее многолюдье” получило доступ к эффективным инструментам, созданным гением технической цивилизации. Причем используются как конструктивные, так и деструктивные возможности: хакеры и террористы также пользуются технологическими достижениями.

Второй игрок – это личность нового типа. Необходимость ориентироваться и эффективно действовать в новом распределенном мире предъявляет запрос на высокообразованную сложную личность, обладающую развитым комплексным интеллектом, владеющую разнообразными искусствами. На планете разворачивается своеобразный бунт элит – мы наблюдаем пришествие личностно-ориентированного общества, сочетающего эффективных управленцев и плодотворных креаторов в предпринимательские молекулы. И как результат – умножение числа сетевых предприятий, возводимых поверх прежних барьеров. Складываются трансграничные сообщества, акцент переносится с регламентированных и обезличенных бюрократических институтов на амбициозные коалиции, демонстрирующие высокую степень предприимчивости, технологическую и правовую новизну, высокую активность и умение активно действовать в условиях перемен.

Массы – перемещаются и перемешиваются, индивиды – развиваются, сложившиеся ранее институты и правила играют менее значимую роль. Удержание равновесия в подобной среде представляется все более сомнительным: планетарная конструкция напоминает перегретый котел, приподняв крышку которого, видишь мир, в состоянии турбулентности.

Бернард Маламуд в одной из книг написал замечательную фразу: “Если б героев не было, мы бы не знали, на что способны”. В человеческой вселенной зажигается, мерцает и гаснет множество звезд, а в предпринимательской сфере властно утверждается новый влиятельный персонаж – manterpriser (man – человек; enterprise- предприятие), человек-предприятие. В числе оных – Илон Маск(SpaceX), Ма Юнь (Alibaba Group), Ричард Брэнсон (Virgin), Сергей Брин и Ларри Пейдж (Google), Билл Гейтс (Microsoft), Марк Цукерберг (Facebook), Уоррен Баффет, Ли Кашин, Карлос Слим, Майкл Блумберг, Шелдон Адельсон, Мукеш Амбани, Азим Премжи и им подобные.

- В этом списке нет людей, живущих и работающих в России...

Россия, фактически, состязается сегодня не с США, Европой или Китаем, а с обобщенным «Илоном Маском», но, к сожалению, это не вполне очевидно для властей страны.

Приведу лишь яркий кейс нового века. Примером возможностей частных инициатив в техносфере и социальной среде может служить корпорация SpaceX, принадлежащая Илону Маску. Она не только практикует сегодня частные космические запуски при помощи многоразовой (!) ракеты Falcon 9. В конце прошлого года Илон Маск подал в американскую Комиссию по связи заявку на создание орбитальной спутниковой сети для глобальной коммуникации. Компания собирается запустить несколько тысяч спутников, в результате чего практически все жители Земли получат доступ к беспроводному спутниковому интернету со всем вытекающими последствиями (а это означает универсальный доступ к информации, упрощение и расширение глобальной коммуникации). Увы, в России нет ни проектов, аналогичных этому, ни их вдохновителей.

- А что же в этой новой реальности произойдет или уже происходит с традиционными игроками – государствами?

Переход от индустриальной эпохи на путь новизны не только меняет, но и драматизирует историю. В первую очередь, уменьшается, девальвируется значение традиционного национального государства. Новое общество стимулирует кооперацию официальных и частных форматов, развивая партнерство и конкуренцию.

Вот еще один недавний кейс, своего рода «вишенка на торте» - американская администрация всерьез рассматривает проект замены государственных военных частей в Афганистане на меньший (но сопоставимым по численности) контингент частных консультантов, в основном из бывших сотрудниковспецназа. Причем с существенным экономическим эффектом. По сути, речь идет о военном аутсорсинге (при том, что в мире уже существуют и частные тюрьмы, и частный космос).

Развиваются аутсорсинговые способы решения социальных, государственных функций. Проактивная личность, развитые частные институты приходят на смену скованному формальными регламентами Левиафану.

В прошлом году мы наблюдали каскад обрушений обезличенных партийных структур параллельно с умножением надпартийных персонализированных предприятий: феномены Дональда Трампа в США, Эммануэля Макрона в Европе, равно как прочие симптомы политической трансформации, включая «чудо Brexit’а».

В мире совершается социальный переворот, ведется обширная перестройка прежних институтов. Что такое, в сущности, победа Дональда Трампа? Это пример прямого действия коалиций влиятельных персонажей, социополитическая и стилистическая революция (хорошо темперированная версия «американской весны»). И яркий признак перемен, в данном случае – кризис политического истеблишмента США в том виде, в каком он существовал. Brexit и прочие континентальные изменения – аналогичное, по сути, знамение социального транзита, кризиса бюрократической машины, но уже Европейского Союза.

Топография мира меняет свою систему координат. Агентство 2thinknow Innovation Centre Citiesрегулярно публикует рейтинг инновационного потенциала городов планеты, оцениваемого с позицийинновационной экономики, подразделяя их на 5 классов: сплетения (nexus), хабы (hub), узлы (nod), продвинутые (advanced), стартапы (upstarter). В сущности, это классификация городов по степени их проникновения за горизонт конъюнктуры и обратного влиянии на мир. Индекс этого года так представляет десятку лидеров – источников маршрутов и лекал будущего: Лондон, Нью-Йорк, Токио, Сан-Франциско-Сан-Хосе, Бостон, Лос-Анжелес, Сингапур, Торонто, Париж, Вена.

Буквально на наших глазах возникли и размножаются финансовые системы неподконтрольные государствам, наиболее яркий пример – растущий рынок криптовалют: старый и новый биткоины, лайткоин, разделившийся эфириум. В различных местах планеты возникают фабрики по производству критптовалют, биржи по их котировке и конвертации. Кстати, те, кто лет семь назад просто вложил пару-тройку тысяч долларов в эти экзотичные финансовые инструменты, сегодня являются обладателями как минимум десятка миллионов долларов.

Значение геополитики ослабевает. Экономика, культура, человек – выходят на первый план. И, если вглядеться в горизонт, приорит придется отдать «геоантропологии» - сумме процессов и ситуаций, возникающих при распределении и перераспределении человеческих ресурсов на планете с учетом их качественных характеристик..

- Вы имеете в виду только страны Запада? А как обстоят дела на Востоке?

- Пути и способы решения задач, с которыми России уже приходится, либо еще придется разбираться, испытываются и на Западе, и на Юге, и на Востоке. Весь мир сегодня – полигон, где определяется позитивная и негативная результативность новых методов, стратегий и структур. Китай, ощутив ветер перемен, по-своему осознает задачи эпохи. Выдвигаясь во внешний мир, он обустраивает транспортно-логистические и ресурсные плацдармы в Евразии и Африке, используя в том числе Шанхайскую организацию сотрудничества. ШОС служит инструментом внешних инвестиций для замещения, кажется, достигшей предела торговой экспансии инфраструктурными проектами, основным из которых является Новый Шелковый путь. Этот трансконтинентальный проект – сочетание железнодорожных и морских артерий, уже соединивших КНР с 18-тью европейскими странами. Но сегодня Китай задумывается также о серьезном преобразования систем управления, о стратегии обновления власти в меняющейся реальности.

Нынешнее руководство еще несколько лет назад провозгласило программу построения гармоничного, креативного общества с высокими доходами к 2030 году. Основные «скрепы» пути: открытость, внятность, дебюрократизация, демократизация.

Китайцы осознают значение перемен в практике, реализовав ритмично работающую систему смены высшего руководства. При этом они не стремятся создавать чрезмерно оригинальный продукт, радикально «менять лыжню», предпочитая брать на глобальном рынке идей, проектов, технологий то, что представляется в данный момент необходимым и эффективным. Выбранный продукт затем адаптируется под национальную специфику: раньше это был марксистский протокол, сегодня Пекин внимательно присматривается к американскому опыту.

- Ну и последний, но может главный вопрос – а как же Россия, каково ее положение?

Реконструкция России так или иначе неизбежна, практически все ситуации транзитны. Есть логика больших систем, можно что-то приблизить или отсрочить, но избежать нельзя. Вопрос не в том, имеется ли решение, вопрос в его цене, характере и последствиях. Сейчас прошла рябь кадровых изменений, затем грядет волна очередных преобразований, которые изберут к добру или худу. Кризис перехода, однако, шире ситуации витязя на распутье: дефицит политической воли и заминка с выбором направления сами по себе являются своеобразным грустным выбором.

Переход от индустриализма к сложноорганизованному обществу происходит на наших глазах, но, к сожалению, не в РФ. Страна, как и ряд других постсоветских (и постколониальных ) сообществ, оказалась в полосе отчуждения от вызовов времени, пребывая в интеллектуальной и социальной растерянности. Отношения, как правило, превалируют над содержанием, а доминирующими ценностями в обществе утвердились денежный доход и авторитетная силовая/чиновничья позиция. Причем деньги слишком часто воспринимаются как имущество, а не как инструмент.

Потенциальный субъект перемен, являясь одновременно бенефициаром сложившейся системы, будет скорее имитировать будущее, поскольку стремится удержать ситуацию, сопряженную с обретенными преимуществами, обоснованно предполагая уязвимость при перемене участи…

Для Российской Федерации должен быть интересен и значим опыт государственного строительства 14-ти (и более) субъектов постсоветской суверенизации: балтийских, закавказских, центрально-азиатских наций, чьи маршруты сопряжены с российской траекторией. Но особенно – релевантных ей государств со схожей в ряде аспектов проблематикой: Беларуси, Украины, Молдавии. Важны результаты апробирования институциональных моделей, новые форматы практики, социального взаимодействия,проекты регионального обустройства, смысловые доминанты.

Россия, к сожалению, зачарована сегодня политической логикой и методами XIX – первой половины XX века. Но постоянно запрещать что-то и воевать против кого-то – ментальность рефлекторного типа, в то время как реальная задача – активное представление будущего, его удержание, эффективное освоение. Вопрос лишь в том, когда это станет не просто абстрактным фактом, а руководством к действию.