"Кинотавр-2017": свободные против подцензурных

Тон нынешнему фестивалю задала церемония открытия. Эпиграфом к ней стали слова крупнейшего российского социолога культуры и многолетнего редактора журнала «Искусства кино» Даниила Дондурея (1947-2017) о необходимости борьбы с самоцензурой, причиной которой всегда является внешняя цензура. По сути, о том же сказал президент фестиваля Александр Роднянский, отметивший, что 9 из 14 полнометражных конкурсных фильмов Кинотавра-2017 и еще более значительная часть короткометражных сняты без государственного участия - то есть не только без денег из бюджета, но и без прямого идеологического контроля со стороны министерства культуры.

На церемонии был вручен традиционный почетный приз «Кинотавра» за честь, достоинство и преданность профессии, присужденный Павлу Чухраю, создателю «Клетки для канареек», «Вора», «Водителя для Веры» и других примечательных фильмов. В честь лауреата показали его новую работу, снятую после десятилетнего перерыва – «Холодное танго». Герои фильма – литовский еврей и его возлюбленная-литовка, в чью судьбу роковым образом вмешалась Вторая мировая война. И если посмотреть на это время незашоренными глазами, как впервые в нашем игровом кино сделал Чухрай, станет ясно, что пережили народы прибалтийских стран, попавшие под советскую, фашистскую и опять под советскую оккупацию. При нынешних попытках реабилитации советской внешней политики найти нормальную государственную поддержку столь острая картина не могла, но это пошло ей только на пользу, поскольку избавило от предварительной цензуры Минкульта. «Холодное танго» не лишено недостатков, но это свободное и сильное высказывание художника, ставшее в ряд с такими актуальными лентами на близкую тему, как «Катынь» Анджея Вайды и «Волынь» Войцеха Смажовски. И оно явным образом «зацепило» первых зрителей, поскольку на пресс-конференции Чухрая звучали не столько вопросы, сколько эмоциональные выступления киножурналистов, воздавших должное мастерству и гражданской позиции режиссера.

К сожалению, этого нельзя сказать о другом специальном событии «Кинотавра» - премьере киноверсии телесериала «Анна Каренина. История Вронского», снятого Кареном Шахназаровым. Ввиду существенных различий между теле- и кино-языком киноварианты сериалов вообще редко бывают удачными, а в данном случае режиссер еще и не рассчитал композицию картины, без нужды затянув дописанную им историю и сжав толстовскую.

Первым фильмом конкурса оказался «Блобастер» Романа Волобуева, перешедшего из критики в режиссуру. Представляя свою картину, постановщик предупредил зрителей, что им покажут не авторскую, а продюсерскую версию картины, в которой от его замысла осталось немного, и гордо удалился со сцены, оставив продюсера в замешательстве, а публику в недоумении. Замысел, видимо, состоял в том, чтобы в эксцентричной форме рассказать о столичных приключениях двух провинциалок, но, судя по тому, что в конечном счете попало на экран, форма разрушила содержание не на монтажном столе, а в снятом материале.

То же произошло и в «Проруби» Андрея Сильвестрова, больше похожей на произведение видеоарта, чем на кино. Бесконечная и бессюжетная эксцентриада, включающая говорящую рыбу, самопальные стишки, фигуру президента России и погружение в подводное царство, не лишена мысли (о том, что телеящик забивает нам головы всякой ерундой, дабы отвлечь от реальных проблем), но приводит к выводу, что талант режиссера остро нуждается в сестре.

Более глубокое впечатление оставила прибывшая из Канна в Сочи «Теснота» Кантемира Балагова – драматический рассказ о еврейской семье из Нальчика, у которой местные бандиты требуют выкуп за похищенного сына. Балагов умело создает атмосферу действия, погружая зрителей в состояние героев, и этих переживаний достаточно, чтобы оценить мастерство дебютанта, но сам его рассказ – всего лишь локальный сюжет, не дающий возможности рассмотреть происходящее на сколько-нибудь широком фоне.

Столь же частный характер у фильма Виталия Суслина «Голова. Два уха», героем которого является своеобразный Иванушка-дурачок, деревенский пастух, которому заезжий молодец предлагает работу в городе. Как выясняется при ближайшем рассмотрении, работа заключается в том, чтобы брать для своего нанимателя кредиты в обмен на еду, жилье и одежку. Достоверность столь простого способа извлечения денег из карманов ушлых профессиональных кредиторов вызывает большие сомнения, но благодаря точной режиссуре герой в исполнении «натурщика» Ивана Лашина психологически достоверен и даже вызывает сочувствие - вместе с приятными воспоминаниями о симпатичных недотепах и простаках вроде Чарли и Форреста Гампа, до которых охоч мировой кинематограф.

Из этого не очень притязательного пока конкурсного контекста выделяются «Заложники», снятые более опытным, чем названные начинающие кинематографисты, Резо Гигинеишвили. Воспроизведенная им трагическая история молодых людей из уважаемых семейств, предпринявших неудачную попытку угнать в Турцию вылетевший из Тбилиси самолет, сама по себе наводит кого-то на воспоминания, а кого-то на мысль о том, что «великий, могучий и свободный» Советский Союз фактически был тюрьмой – по той простой причине, что его нельзя было покинуть без разрешения органов, не выдававшим такие разрещения мало-мальски подозрительным просителям. «Чего им не хватало?» - демагогически вопрошает в фильме прокурор, имея в виду достаток, положение в обществе и обеспеченное будущее. А нехватало того, чего не замечали миллионы государственных крепостных, - глотка свободы, за которой они рванули в чреватое смертью путешествие.