80 лет назад НКВД слепило "дело глухонемых"

Вчерашняя история про полицейских, которые в центре Москвы издевались над 10-летним мальчиком, имеет глубочайшие корни в истории страны. Бессмысленное и безнаказанное насилие совершенное однажды, очень скоро становится привычным и банальным. А ведь казалось бы – извинись эти полицейские сразу, предложи они помощь напуганным родителям мальчика, и сразу же появился бы хотя бы крохотный шанс на то, что насилие начнет исчезать из нашей жизни. Но нет, извиниться русскому человеку – значит унизиться, а потом искупить унижение новыми бессмысленными преступлениями.

То же самое, только на другом, государственном уровне происходит и со сталинским террором. Покайся государство во всеуслышание за ужасы 20-30-40-50-х годов – глядишь свободнее вздохнуло бы общество. Исчезли бы с экранов телевизоров двусмысленные программы, посвященные советским палачам и упырям всех мастей. Но нет, власть и дальше будет крутиться ужом, боясь как огня «унижения» и ничего покаянного из своих уст не выдавит.

* * *

В августе 1937 года драмкружок Ленинградского общества глухонемых готовил к 20-летию Октябрьской революции спектакль по пьесе Островского «Как закалялась сталь». Во время генеральной репетиции в зал неожиданно вошли двое в штатском.

– Кто у вас тут Тагер-Карьелли? – сурово поинтересовались вошедшие. Кто-то указал пальцем на режиссера.

– Пройдем! – коротко приказали ему неизвестные, как оказалось потом, сотрудники НКВД. А затем стали делать обыск в театре и попросили показать рабочий кабинет Тагера.

– Почему у вас тут шпаги развешаны?

Арестованных инвалидов доставляли в Большой дом, как тогда называли знаменитое здание на Литейном. «Кто твои друзья?» – через сурдопереводчика спрашивали жертву следователи и, узнав новую фамилию, ночью забирали названного человека, приписывая ему 58-ю статью. Заставляли подписывать протоколы, в которых было написано то, что те не говорили, обещая за это освободить из-под стражи.

– Мы ставили «Отелло», «Ромео и Джульетту». Рапиры не боевые, а спортивные, – объяснили артисты.

– Понятно, оружие храните! – обрадовались находке чекисты.

Вскоре арестовали всех участников спектакля и увезли в Большой дом. Так, по воспоминаниям Давида Гинзбургского, в Ленинграде начали раскручивать так называемое «дело террористической группы глухонемых». Всего по нему было арестовано 55 человек. Их обвинили в создании фашистско-террористической организации, будто бы связанной с германским консульством в городе. Они якобы готовили террористические акты против руководителей партии и правительства СССР, которые планировали совершить на Красной площади в Москве и на площади у Смольного, а также распространяли в Ленинграде контрреволюционную литературу.

В 30-х годах в Советском Союзе насчитывалось около 30 тысяч глухонемых. По крайней мере, столько было членов созданного для их объединения общества. В Ленинграде глухонемых было 6 тысяч человек. Среди инвалидов велась работа по ликвидации неграмотности, приобщению к спорту и культуре. Работали свои клуб и мастерские. Выпускался стихотворный сборник под названием «На баррикадах тишины», брошюра «Берегите слух». Глухонемые ходили по городу с большими кружками, на которых было написано «Берегите слух», и собирали деньги, передавая любопытным брошюры. Дети делали для этого цветочки из тонкой проволоки и цветной бумаги. Кто в кружку клал деньги, тому на пуговицу наматывали цветочек. Деньги шли на организацию Научно-практического института по болезням уха, горла, носа. В конце 30-х годов глухонемые собирали средства на строительство самолетов и танков «Воговец» (от названия общества – Всероссийское общество глухонемых – ВОГ).

Повод для раскрутки фантастического дела, НКВД Ленинградской области нашло быстро: члены общества, по их версии, занимаются спекуляцией кустарных художественных открыток на вокзалах и в пригородных поездах. Дело попало сначала в руки начальника отдела борьбы с хищением социалистической собственности и спекуляцией (ОБХСС) Управления милиции Краузе. Но тот быстро смекнул, что из простой «спекуляции» можно раздуть большое политическое групповое дело и отличиться у начальства. Особенно когда после обысков у одного из задержанных был обнаружен старый браунинг с патронами, а на квартире у некоего Стадникова нашли немецкие открытки с изображением Гитлера. Открытки – всего несколько штук – попали к Стадникову от политэмигранта из Германии, немецкого коммуниста Альберта Блюма, жившего с ним в одном доме. Сами они были стандартными вложениями в коробки немецких сигарет, которые курил Блюм. Кстати, попади такие «улики» в руки следствия двумя годами позднее, когда был подписан пакт Молотова – Риббентропа и гитлеровцы на время стали «друзьями» СССР, глухонемые отделались бы, наверное, легким испугом, но шел 37-й год, и разнарядки по массовым арестам и расстрелам врагов народа надо было срочно выполнять.

А потому глухонемого Блюма, который тихо работал мастером в швейной мастерской, а в СССР приехал, чтобы «помочь советским товарищам строить социализм», объявили резидентом гестапо. Всех, кого он знал, загребли как членов якобы созданной им «террористической организации». Среди них были уже упомянутый скульптор и член Ленгорсовета Тотьяминов, один из лучших в мире художников-ихтиологов В. Редьзко, учительница вечерней школы глухонемых М. Минцлова, фототехник Академии художеств Н. Брянцев и другие. Были также арестованы рабочие – передовики производства, спортсмены – победители проходившей в Москве Спартакиады Всероссийского общества глухонемых.

Тех, кто упорствовал, избивали, подвергали жестоким пыткам. Следователи торопились, спешили скорее закончить дело. Бедные сурдопереводчицы, которые обслуживали допросы и работали по 8–10 часов в день без перерыва на обед, не могли выдержать издевательств над несчастными инвалидами, которые совершались в их присутствии, и плакали. Тогда и им начинали угрожать. Обещали, что если не будут сотрудничать, они сами окажутся в подвалах Большого дома.

В результате решением особой тройки УНКВД от 10 декабря 1937 года 34 человека из числа глухонемых были приговорены к расстрелу, а 19 человек отправили в лагеря. Самому младшему из расстрелянных было всего 22 года, а самому старшему – 64. Но уже в 1939 году, когда Ежова сменил Берия, тех особистов, которые сфабриковали дело глухонемых, самих арестовали. А тех из несчастных, кого не успели расстрелять, в 1940 году освободили из лагерей.

Всего были арестованы 54 человека. Среди них Николай Леонтьевич Дейбнер, организовавший в 1903 г. Петербургский союз глухонемых и долгое время бывший его первым председателем; депутат Ленгорсовета Эрик Михайлович Тотьмянин, который якобы с 1934 г. являлся членом террористической организации; Владимир Владимирович Редзько — один из лучших художников-ихтиологов; Мария Сергеевна Минцлова — учительница вечерней школы глухонемых; Михаил Семёнович Тагер-Карьелли — режиссёр-постановщик, организовавший в 1920 г. Петроградский театр глухонемых «Пантомима»; Израиль Моисеевич Ниссенбаум — профессиональный фотограф. Были арестованы высококвалифицированные рабочие, передовики производства заводов и фабрик города, фотографы и художники, члены драмколлектива ДПГ, спортсмены — участники проходившей в Москве в августе 1932 г. 1-ой Спартакиады Всероссийского общества глухонемых, на которой ленинградцы заняли первое место и получили приз. Это были люди в расцвете сил, честные труженики, прекрасные семьянины.

В следственную бригаду вошли Пасынков, Немцов, Лебедев, Шпор, Морозов. В качестве переводчиков привлекли Перлову, Симонову и Иду Игнатенко (ей было 18 лет).

В период с августа по декабрь 1937 года было арестовано 54 глухих человека. Особо жестоким пыткам были подвергнуты 35 человек и Особой тройкой УНКВДЛ 19 декабря 1937 года приговорены по статье 58-8-11 УК РСФСР к высшей мере наказания.

Суровый приговор объяснялся особым отношением чекистов к инвалидам. Их, как жертв следственных пыток, предпочли расстрелять. Остальные были приговорены к заключению в исправительно-трудовый лагерь сроком на 10 лет. Одни были в Мордовии на строительстве железной дороги, другие в Караганде.

В Левашовской пустоши, где погребали расстрелянных, есть памятные доски, установленные родными Стадникова и Золотницкого. В журнале «ВЕС» №9-09г. дочь Золотницкого Татьяна рассказала об отце. Когда его расстреляли ей было три месяца. Сосланные на 10 лет, глухие были освобождены, о себе рассказывали неохотно. Самуил Абрамзон подтвердил, что все 18 человек, с которыми он был вместе, подписали протоколы под принуждением. Георгий Гвоздев заявил, что протокол был записан не с его слов, он никаких показаний не давал. Его ударили в затылок рукояткой револьвера, после этого он подписал протокол, не читая. Ростиславу Зубковскому было 16 лет, он приехал из Харбина с родителями.

Те, кто были расстреляны, реабилитированы в 1955 г.

Подробнее здесь