«НИ» удалось разговорить на эту тему супругов одной из московских семей. Скажем честно: автор этой статьи давно знает обоих. Он и она – журналисты, давно работают на телевидении, их знают и видели с экрана миллионы людей, и никогда при этом не догадывались, что несколько часов назад в их квартире работал полицейский наряд, составлялись протоколы, плакали их маленькие дети. Что солнцезащитные очки на ЕЕ лице – это совсем не от солнца, а для того, чтобы скрыть побои.
Даже сам автор этой статьи, как оказалось, о многом не только не знал, но даже и не догадывался: как все «запущено». Сначала на интервью согласилась Она, но поздно вечером, узнав, что жена дала интервью «НИ», позвонил Он, заявив, что хочет рассказать свою версию.
Это называется – журналистская удача. Как правило, на интервью на эту тему говорит только пострадавшая сторона. Достаточно вспомнить историю певицы Жасмин или телеведущей Розы Сябитовой, избитых своими «вторыми половинками».
Итак. Центр Москвы, хороший кирпичный дом, трехкомнатная квартира, хорошо обставленная. Молодая женщина приглашает корреспондента «НИ» (своего давнишнего коллегу по работе) в кухню. При первом же вопросе ЕЕ красивые глаза наполняются слезами: «Да, я помню, когда он ударил меня впервые. Мы хотели переехать из «однушки» в «двушку». Муж просил моего отца одолжить денег, он сам когда-то помог отцу купить квартиру. Отец обещал-обещал, а потом вдруг, в последний момент, когда уже надо было подписывать договор о купле-продаже, отказал. Муж стал срывать злость на мне – оскорблял, заочно оскорблял моего отца. Все это происходило в присутствии его мамы. Я не выдержала, и ударила его по голове, но не сильно. Потому что он при мне стал звонить своим бывшим женам, знакомым. Специально, чтобы еще больше разозлить меня».
Поворот, согласитесь, неожиданный.
И далее: «Муж был нетрезвый, он вообще любит выпить. Он набросился на меня с кулаками, несколько раз ударил, таскал за волосы, по спине ногами несколько раз ударил, кричал: «Убью!» Его мать выбежала на лестничную площадку, стала звать мне на помощь соседей. Вышел только один мужчина, но, увидев в ярости моего мужа, быстро ретировался».
К тому времени Он и Она прожили вместе чуть больше года, у них уже росла дочь. Ребенку на то время было всего несколько месяцев от роду.
«Дочь лежала на диване, кричала от испуга», - говорит Она.
Она приняла от него после этого извинения и не ушла из семьи, хотя и думала об этом. Она поверила Ему, что больше этого не будет. И, действительно, полтора года в их молодой семье царили мир и согласие. А потом все началось снова, причин ссор, которые заканчивались избиениями, Она точно уже не помнит.
«Он бьет меня несколько раз в год. Бьет, в основном, когда выпьет, но бывает, что бьет и трезвый», - говорит мать двоих детей.
К друзьям и родителям Она не обращалась, а вот в полицию несколько раз звонила.
«Один раз даже заявление на мужа в полицию написала. Участковый с ним разговаривал, из полиции приезжали домой, разговаривали с ним. Он на некоторое время успокаивался, но в полицейский участок его ни разу не забирали», - говорит Она.
Дела на мужа-изверга не заводились. Знаете, почему? Правильно, - Она сама не давала этим делам хода.
«Почему не давала хода? Да, просто я сидела с ребенком, - не работала. Он – единственный кормилец, вот и все. Он бы не смог ходить на работу, приносить деньги в семью», - признается Она.
«Принцем на белом коне» муж перестал быть для Нее после первой драки, шок после этого долго не проходил, и страх. К синякам и ссадинам Она понемногу привыкла, в травмопункт ни разу не обращалась, хотя побои каждый раз Он наносил и руками, и ногами, бил по голове, в лицо, выкручивал руки, когда женщина пыталась оказать сопротивление.
«Весь этот ужас отразился на старшей дочери. Когда она начала ходить в садик, а ей не было еще и двух лет, воспитатели стали жаловаться, что она бьет детей, и мальчиков, и девочек. Сейчас ей 10 лет, но я пока с ней на тему насилия не говорила. Думаю, что она все еще слишком мала для такого разговора», - с горечью говорит мать.
Когда в этой «счастливой» семье появился второй ребенок, Он продолжил избиения жены, и опять на глазах у малютки.
«Все повторилось снова. Дети пугаются, они не хотят, чтобы родители ссорились. Младшая с двух лет, как только услышат разговор на повышенных тонах, подбегает к папе, гладит его по руке, приговаривает: «Все папа, все!», потом подбегает ко мне, тоже по-своему уговаривает успокоиться. А старшая или уходит из комнаты, или молчит – боится вмешиваться», - говорит Она.
В ответ на вопрос: «Почему Вы не уходите от него?», на Ее глазах снова появляются слезы: «Из-за детей, если бы детей не было, ушла бы, ушла к родителям». А на вопрос: «А Вы все еще любите его?», отвечает: «Не знаю».
Она признается, что не раз задавалась вопросом: «Почему интеллигентный человек, с высшим образованием, с высокими моральными нормами, уважаемый на работе, занимающий активную гражданскую позицию, верующий в Бога, наконец, превращается время от времени в абсолютного злодея?»
«Главная причина – это пьянство, я думаю. Но и какие-то творческие неудачи, неприятности на работе», - говорит молодая и красивая женщина, вытирая в очередной раз слезы.
Она уже научилась не бояться этого крика: «Убью!», не верит, что убьет. И жить ей с таким мужем не страшно: «Уже нет». И это при том, что муж даже перестал извиняться по утру за «вчерашнее», просить прощение и дарить цветы, как это делал раньше.
Со своими родителями Она о систематических избиениях ни разу не говорила, «не хотела расстраивать их», с друзьями и знакомыми – тоже, потому что знает, что и в их семьях «ЭТО» случается.
«У меня отец тоже на маму несколько раз поднимал руку», - говорит Она.
Новый закон о «легализации» домашних побоев Она считает грубой ошибкой: «Члены семьи должны хоты бы знать, что они могут быть наказаны сурово и по закону, что они несут ответственность за свои поступки! Ведь муж не только меня бьет. Доставалось и старшей дочери, - может ударить, может в мороз выставить ее на балкон. Наверное, хватит откровений, все больше говорить на эту тему не хочу».
Мы уже вспоминали всякие журналистские байки, когда из школы вернулась старшая дочь этой настрадавшейся женщины. Ухоженный ребенок, жизнерадостный взгляд, - никогда и не подумаешь, что и ей досталось в этой жизни не мало, и от кого? От родного отца.
Автор этой статьи в журналистике уже 25 лет, и, наверное, присущий этой профессии цинизм, сделал свое дело – я попросил об интервью с десятилетней девочкой, и мама согласилась, - она ведь тоже журналист.
«Я не хочу об этом говорить и вспоминать, виноваты оба!», - заявила девочка, и ответила только еще на один вопрос: «Если меня будет муж бить, я тоже, как и мама, от него не уйду».
Потрясенный свалившимися на мою голову откровениями, поздно вечером я получил звонок от Него. Узнав о том, что жена мне все рассказала, Он захотел тоже высказаться: «Я не затем, чтобы оправдаться. Сегодня принимали этот чертов закон о насилии в семье, и я целый день думал: «А я почему бью жену? А что со мной надо делать? Поверь, я не только сейчас об этом задумался. Все началось очень-очень давно. Первый раз я поднял руку на свою первую жену. Думаю, что отсюда все и пошло».
Слушать исповедь тирана, да еще поздно вечером? Конечно, надо слушать, - работая такая…
«Я очень любил свою первую жену, очень. И вот мы отдыхать приехали в Испанию. У меня в первый же день случилась страшная акклиматизация, знаешь, температура, сопли и т.д. Пил глинтвейн, - не помогает. Жена вечером просится на дискотеку, а у меня сил нет. Вот я предложил: «Иди одна, найди себе какого-нибудь очкарика, чтобы было с кем потанцевать, и чтобы я не ревновал». Так и сделали. В полночь я вышел ее встречать, расположился на террасе гостиницы, заказал шампанского, мне уже полегчало. Смотрю идет, но не с очкариком, а, знаете, с таким мачо. Ну, думаю, ладно, хоть время не позднее. Смотрю, - проходит мимо гостиницы, я – на улицу, за ними. А у моей первой жены, как у всех москвичек, походка была «не очень», - деловая походка, иначе не скажешь. А тут – как фотомодель – «походка от бедра», улыбается, смеется. 12 ночи, куда это они идут? Воркуют, как влюбленные. Ну, я не выдержал, и громка так сзади спрашиваю: «Куда это мы направляемся?» Никогда не забуду перепуганные глаза жены: «Сейчас я тебе все объясню». Я развернулся, вернулся в гостиницу, заперся в номере, разломал безопасную бритву, и стал резать себе вены. А лезвия – тонюсенькие, гнутся, глубоко не впиваются, кровищи! Для верности, я на обоих руках себе сделал по 3-4 пореза. Кровь течет, ну все думаю: «Сейчас придет мой конец», жить не хотелось ни секунды. Я был уверен, что жена меня предала, а ее я очень сильно любил. Ни на футбол, ни на хоккей, ни в баню с друзьями никогда не ходил, все дома, дома. В общем, вызвала полицию моя любимая, я от нее пытался по балконам убежать, но меня поймали, отвезли в больницу – не знаю в психушку или обычную, руки зашили, утром выписали. Возвращаться в свой номер я не собирался, а денег нет, а хочется выпить и закусить. Сел на набережную, стал просить милостыню, - бинты снял, руки окровавлены и в свежих шрамах, хорошо подавали. Меня раз забрали в полицию, другой. В конце концов, хозяин гостиницы выделил мне, войдя в мое положение, отдельный номер, денег не спросил. Потом я жену простил, еще там, в Испании. А как-то раз к нам в гости заехал монтажер, мы вместе работали. Дело было то ли 1-го, то ли 2-го января. Мне показалось, что моя жена слишком старается ему понравиться. А я такой верный, а я – такой великодушный – простил жену. В монтажера полетел табурет, а потом и жене досталось, избил ее сильно. Вот тогда все, думаю, и началось. Перешел границу дозволенного – поднял руку на женщину».
Оказалось, что мой собеседник не помнит ни одной из причин рукоприкладства к своей нынешней жене, ни повода, ни причины. Я уж не стал ему, бедняге, говорить, что первый раз «по голове» он сам получил, из статьи узнает, ничего с ним не будет.
Наш антигерой, если ему верить, все последние 10 лет мучается угрызениями совести, пытается в молитвах выпросить прощения за зверства, которые он учиняет в семье, у Бога, но снова и снова поднимает руку на женщину, любимую, если ему верить.
«Конечно, я ее сильно люблю, она мне таких замечательных деток народила, сама добрая, красивая, хорошая. Кричу: «Убью!», когда бью, - это помню, но не знаю, как это все получается. Мой отец маму никогда не бил, он и меня шлепнул ремнем за всю жизнь один только раз. Я тогда, будучи подростком, играл «в индейцев» А папа писал картины у меня. Одна была такая большая – летний лес, река. Вот я, дурак, стал бросать в нее нож, ну, как будто бы в живые деревья. Отец заметил, снял ремень …», - вспоминает Он.
Мой старый знакомый говорит, что знает много семей, в которых муж бьет жену. А вот историй, чтобы жена из-за этого уходила из семьи – по пальцам пересчитать. Но человек, много раз душивший свою жену, и даже дочь, считает, что «гуманизация» ответственности за «домашнее насилие», обсуждаемая в Госдуме, - какой-то фарс: «Вдумайтесь: последние годы у нас все законы ужесточаются – выходить на улицу на демонстрации – нельзя, в интернете перепостил не ту картинку – иди в тюрьму. А тут что – «бей не хочу?»
Рассуждать за полночь о новом российском законодательстве с домашним тираном, почему-то, долго не хотелось. Я вообще не знаю, буду ли общаться дальше с этим человеком. Впрочем, изоляция ему вряд ли грозит. У него работа такая, что каждый день общаешься с огромным количеством людей, - по себе знаю.
А вот чем закончить эту статью – не знаю. После услышанных откровений, какое-то странное чувство на душе. Решусь его обозначить: не жалко ни Ее, ни Его, вот, как хотите! Детей жалко, - это да. Но будет ли им лучше без родного отца? Не знаю. Вон старшая дочь, практически защищает его: «виноваты оба».
Знаю только, что по данным организации «Международная амнистия» и Российской Ассоциации кризисных центров «Нет насилию!», опубликованным в 2003 году, каждые 40 МИНУТ В НАШЕЙ СТРАНЕ ОТ «ДОМАШНЕГО НАСИЛИЯ» ПОГИБАЕТ ОДНА ЖЕНЩИНА.
А что с этим делать, - не знаю, как, очень похоже, не знали и депутаты, принимавшие в Госдуме новый закон об «административной ответственности» за мракобесие, царящее в наших «домашних очагах».