Михаил Крутихин: «Цену нефти поднимают словесным насосом»

-Насколько неожиданным для вас стал тот факт, что страны ОПЕК пришли к соглашению о сокращении объемов добычи нефти на неформальном саммите в Алжире?

- Никакой неожиданности тут нет. Более того, никакой договоренности тоже пока нет. Есть просто некая декларация о намерениях вернуться к этому вопросу на саммите ОПЕК в Вене в конце ноября. Это агентство Reuters поспешило выступить с громким сообщением о заморозке добычи с какими-то конкретными цифрами, которые потом не получили официального подтверждения – то есть, оказались взятыми с потолка. Я расцениваю это просто как словесную интервенцию, причем не очень красивую, призванную оказать влияние на рынок. Не случайно нефть сразу подорожала на 5%.

- Ну хорошо, пусть официального соглашения нет, но страны ОПЕК вполне могут следовать неофициальным договоренностям и добровольно ограничивать добычу, не дожидаясь конца ноября?

- Любые неформальный договоренности носят исключительно декларативный характер. Ни один из членов ОПЕК в отсутствии официального соглашения о заморозке не только с другими странами картеля, но и со всеми экспортерами нефти, добровольно сокращать свою добычу не будет. Причина предельно проста и понятна – если они сами уйдут с рынка, их место тут же займет кто-то другой. Хотя бы США со своей сланцевой нефтью, ведь Америка никаких ограничений на себя не взяла. Хорошо известно, что американским сланцевым компаниям достаточно цены в 48-50 долларов за баррель, чтобы получать прибыль, и соответственно, наращивать добычу. США уже объявили, что готовы за год увеличить добычу на 700 тыс. баррелей в сутки – это весьма серьезная цифра.

- А как в этих условиях вести себя России – присоединяться к заморозке ОПЕК или наблюдать за всем со стороны?

- Россия в общем-то обречена смотреть на это все со стороны и реагировать только какими-то заявлениями министра энергетики Новака. При всем желании наша страна просто не способна ввести какие-то искусственные ограничения по добыче нефти. Нефтянка – это рыночная отрасль, в которой компании действуют в интересах своих прибылей, а не по воле правительства или достаточно инертного министерства энергетики.

- Что будет дальше происходить с ценами на нефть, которые уже отреагировали повышением на новости из Алжира?

- Если не последует каких-то новых словесных интервенций панического или, наоборот, излишне оптимистического характера, то ничего особенного не произойдет: цены останутся в том же диапазоне 40-50 долларов за баррель, в котором они пребывают все последние месяцы. Но если вдруг случится серьезное падение экономики Китая – страны, которая сейчас предъявляет наибольший спрос на нефть, то это способно придавить цену барреля.

- То есть, вы считаете, что нефть в ближайшей перспективе скорее подешевеет, чем подорожает?

- Надо понимать, что на реальном рынке предложение по-прежнему превышает спрос на 1-1,5 млн. баррелей в сутки и ничего ровным счетом после встречи в Алжире здесь не изменилось. То есть. объективно баррель остается под давлением. А на бумажном рынке, где оборачиваются акции, деривативы, фьючерсы, возможны разные колебания, вызванные словесными интервенциями. Но скорее всего, повторюсь, цена нефти, по крайней мере, до конца года останется приблизительно такой же, какой она и была в последнее время.