- Не так давно министр экономического развития Алексей Улюкаев заявил, что экономика России перешла от рецессии к стагнации и скоро можно ждать слабого роста ВВП. Действительно ли дно кризиса пройдено и как долго теперь плыть наверх?
На самом деле экономика болтается от плюса к минусу на траектории медленного ослабления. Такие экономические показатели как валовой внутренний продукт, инвестиции, розничная торговля - пока в минусе, хотя этот минус и стал «менее отрицательным». Промышленное производство – болтается между чуть ниже и чуть выше нуля, а ряд отраслей месяц за месяцем идут вниз. Вообще сегодняшнее состояние экономики можно охарактеризовать как «замедление падения» и не более того.
- Что мешает российской экономике выйти с траектории ослабления на траекторию роста?
У нас два крупных кризиса – сокращение инвестиций и падение реальных доходов населения и, как следствие, розничного товарооборота. Без инвестиций экономике не вырасти, а их объем в России сейчас очень низкий чуть больше 18% от ВВП. Особенно сокращаются инвестиции в социальную сферу, в образование, культуру, спорт, во всё, что обслуживает нас с вами. Если не вкладываешь сегодня – не получишь роста еще 3 – 4 года.
Разве что повезет – а вдруг мировые цены на нефть, газ и другое сырье вырастут. Но нет ничего более шаткого, чем эти цены. Они еще 2 – 3 года, по всем расчетам, будут внизу, а в один прекрасный день можем увидеть и 30 - 35 долларов за баррель. Их бросает вверх – вниз, как лодчонку, на десятки процентов, и можно только молиться, наверное, чтобы они опять не скатились стремительно вниз.
Выражаясь метафорически, экономика России сейчас напоминает больного, который чуть-чуть оправился, и любой новый удар может его подкосить. Его плохо лечили – то кровопусканием, то заворачивали в холодные мокрые простыни. Но он все-таки нашел силы, чтобы прийти в себя. Но сейчас в нем нет мотора, чтобы окончательно излечиться. Нет мощного драйвера роста, хотя все хотят расти, ждут, когда это начнется. И он как-то существует, хотя и ждет нового удара.
- Что же означает эта «болезнь» экономики для населения, тоже изнеможденного бедностью и экономией?
- Для нас с вами это означает дальнейшее блуждание в тумане, в болоте. Не знаем, что дальше, куда дорожка выведет. Низкий уровень инвестиций не обещает роста, выздоровления на 3 – 4 года вперед. В Москве с высоким уровнем доходов населения это не так чувствуется, как в регионах. В столице сосредоточено 60 – 80% денежных ресурсов страны, валовой региональный продукт на душу населения составляет где-то 17-18 тыс. долларов, примерно, как в Чехии.
В регионах ситуация в разы хуже, поэтому, если всё будет продолжаться, как сегодня, то нужно запастись терпением. Все равно когда-нибудь станет лучше. Но если не ждать, то ясно одно, что России нужна другая экономическая политика, которая была бы нацелена не на урезание и сжатие экономики, а на стимулирование роста. А это автоматически повлечет за собой увеличение доходов каждого из нас и наращивание социальных расходов в бюджете.
- Кстати, о бюджете. Сейчас в правительстве верстается трехлетний бюджет на 2017-2019 годы. Премьер Дмитрий Медведев уже заявил, что нельзя допустить раздувания расходов при составлении бюджета. Стоит ли ждать предельной экономии на всем?
- В такой штормовой экономике как сейчас любая конструкция бюджета не стабильна, поэтому он будет меняться в течение года в зависимости от того, как будет складываться конъюнктура. Если повезет, и мировые цены на сырье подскочат, расходы перестанут резать тупым ножом. Если не повезет, то придется туже затянуть пояса.
К сверстанному бюджету нужно относиться, скорее, как предположению. Конечно, в нем будут отражены приоритеты. Сейчас это расходы на оборону, импортозамещение, сельское хозяйство, удержание на плаву крупнейших компаний, разворот на Восток, силовые структуры.
- А «социалка» приоритетом политики не является?
- Социальные обязательства фиксированы, с ними опасно играть. Я скажу осторожно: видно, что бюджет уперся в стену, его нельзя ни увеличить, чтобы компенсировать рост цен, ни урезать, потому что от этого всем плохо.
- То есть будущий бюджет будет бросать из стороны в сторону как лодку в шторм. Но ведь если есть неопределенность с бюджетом, то непонятны и перспективы для инвестирования, которое так нужно экономике?
- Для интестирования нет стимулов. Внешняя среда - неблагоприятная, санкции. Внутри страны – высокий процент, денежное сдавливание, идущее от Банка России, то есть все, что называется «умеренно-жесткая денежная политика». Бюджет, про который говорится только одно – здесь урезать, а вот тут сократить. Административное бремя увеличивается по экспоненте. Как в таких условиях расти?
Представьте, что вас спеленали с ног до головы, но приказали бежать, да еще обогнать кого-то – вот еще одна метафора. «Спеленутая» экономика вынуждена не жить, а выживать. Там, где бизнесу дают чуть-чуть подышать, немедленно начинается «экономическое чудо». Такое чудо сейчас в сельском хозяйстве. Там у многих нормальная процентная ставка, так как государство предоставляет субсидии, софинасирование из бюджета, налоговые льготы, подотчетность местных властей за рост и, значит, внимание к бизнесу.
- Совсем недавно мир наблюдал за встречей лидеров G20 в Китае, которые обсуждали проблемы глобальной экономики. Какие итоги съезда «большой двадцатки» можно подвести и какое место занимает Россия в мировой экономике?
- В 2013 году мы формировали 2,8% глобального ВВП и примерно 1% мировых финансовых активов. Сейчас мы сжались до 1,8% глобального ВВП, 0,6– 0,7% в финансах. Эта роль очень небольшая. По номинальному ВВП мы занимаем 12-е место. Мы по-прежнему великая сырьевая держава, занимаем высокие места в нефти, газе, металлах, крупнотоннажной химии. Стали 4-ми в мире по экспорту зерна. Значимость России в мире пока сохраняется, это было видно на встрече G20. А дальше – вызовы. Мы начинаем отставать от тех, кто растет темпами 3-7% в год: Турция, Китай, Индия и другие быстро растущие азиатские экономики. И не успеем оглянуться, как кто-то из них станет развитыми экономиками. Поэтому так важно начинать расти. Делать это все быстрее, конкурировать по темпам роста, идти по пути модернизации, уменьшать зависимость от экспорта сырья. Только тогда наш разговор лет через 10 будет оптимистичным – в сытой стране, с высокими стандартами жизни, где всё лучшее – для каждого, кто любит работать.