«Творец работал на разрушение тоталитарной системы»

Гражданская панихида по писателю Фазилю Искандеру пройдет 2 августа в Центральном доме литераторов, похороны состоятся на Новодевичьем кладбище.

Семья Фазиля Искандера поблагодарили мэра Москвы Сергея Собянина за решение о захоронении писателя на Новодевичьем кладбище Москвы и попросила СМИ не спекулировать на этой теме. «Практически сразу же после смерти Искандера мы обратились с просьбой о захоронении писателя на Новодевичьем кладбище Москвы, так как посчитали, что он достоин этой почести», – цитирует «Интерфакс» слова родных писателя.

Напомним, Фазиль Искандер скончался 31 июля на 88-м году жизни в своем доме в подмосковном Переделкино.

Семь лет назад, на праздновании 80-летия писателя в Доме актера присутствовали многие его друзья и коллеги, которых сегодня уже нет с нами: Белла Ахмадулина, Андрей Вознесенский, Аркадий Арканов… Вел тот вечер Святослав Бэлза. Гости цитировали знаменитые афоризмы Искандера: «Чтобы обрести свободу, плюйте на цепи, и они проржавеют»; «Бывают времена, когда люди принимают коллективную вонь за единство духа»; «Там, где много говорят о победах, или забывают истину, или прячутся от нее».

К сожалению, с возрастом Фазиль Абдулович стал избегать публичности и отказывался от интервью. Поэтому последнее интервью, которое писатель дал нашему изданию датируется 2004 годом. Тогда на вопрос корреспондента «НИ» о современной литературе, Фазиль Искандер сказал:

«Наши классики в своем творчестве достигали высокой правдивости, благодаря ей они и были оригинальны. Нынешние же писатели пытаются оригинальность выдавать за правдивость. Читая книжки молодых писателей, я вижу в них только огромное стремление быть ни на кого не похожими и через это закрепиться в литературе. Некогда Лев Толстой сказал: «В литературе можно выдумать все, кроме психологии человека»...

«...Для творчества необходим внутренний пафос защиты духовных ценностей. В советское время условия для существования такого пафоса создавала сама тоталитарная система уже одним фактом своего существования. Творец же работал на ее разрушение, и в этом была вершина его деятельности. Во всяком случае, я это так понимал. Многие произведения было трудно напечатать, многие лежали в столе, но хоть эзоповым языком что-то можно было сказать, напечатать и быть услышанным. Российский читатель в отличие от европейского в то время был очень утонченным, понимал намеки и недоговорки и воспринимал их как само собой разумеющееся».