При московском Департаменте культуры начал действовать Совет худруков

«Лед тронулся, господа присяжные заседатели!» – восклицал Остап Бендер... Долгие годы, почти сложившиеся в десятилетие, театральные обозреватели тратили тысячи букв и слов, убеждая столичный Департамент культуры, что для принятия решений в области искусства необходимы консультации со специалистами. Сама лично посвятила теме не одну и даже не две колонки. И вот началась сбыча мечт.

Пару лет назад при московском Департаменте культуры возник и активно начал действовать Совет театральных директоров. А намедни объявили о создании Совета художественных руководителей московских театров (в Совет вошли десять человек, а его председателем стал Дмитрий Бертман).

Как объяснил руководитель Департамента культуры Москвы Александр Кибовский: «Когда у нас стали возникать вопросы, принятие решения по которым оказывает влияние на творческую составляющую, то возникла разумная необходимость, чтобы появился Совет, в который будут входить художественные руководители театров».

Первоочередной задачей Совета объявлена оценка заявок творческих коллективов на новые постановки и проекты, претендующих на поддержку и бюджетное финансирование Департамента.
Но не менее важным может стать и участие Совета художественных руководителей в кадровой политике города в сфере театра.

Долгое время казалось, что панацеей от всех проблем станет введение контрактной системы для худруков театров. Именно она, якобы, позволит безболезненно освобождаться от творческого балласта, давать шанс новым именам, ротировать кадры и в результате отбирать лучших из лучших.

На практике выяснилось, что никакая система не действует без отлаженных механизмов. На Западе расставание без всяких обид после истечения срока контракта – бытовая норма. У нас непродление контракта в сфере культуры – всегда ЧП, ужас, катастрофа, караул, надругательство над самым святым.

Ситуация патовая.

С одной стороны, все понимают, что для нормального функционирования системы необходима ротация кадров, приток свежей крови и новых идей.

С другой, никто добровольно не хочет этим самым «новым именам» освобождать нагретое место.
Плюс к тому в тонком деле смены театрального руководства театральная общественность меньше всего доверяет именно властным структурам. «Уберут ужасного Х и назначат еще более кошмарного У» ,– эти печальные рассуждения, увы, подкрепляются долгим и безрадостным опытом.

Тут рекомендации Совета могут оказаться настоящим спасательным кругом. Кому как не действующим и успешным профессионалам судить о положении дел в том или ином театральном коллективе?! Кому как не худрукам знать удельный вес того или иного режиссерского имени.

И кто как не Совет должен объяснять руководству Департамента, почему, скажем, имя режиссера Николая Рощина знает вся театральная Россия, а вот имя Дмитрия Палагуты – только узкий круг столичных деятелей, да и то преимущественно с плохой стороны. И почему театр «А.Р.Т.О.» хорошо бы оставить в покое. А вот ЦДР нуждается в пересмотре стратегии существования.

Кому как не Совету художественных руководителей под силу наглядно объяснить неискоренимую никакими денежными вливаниями ущербность существования Театра на Таганке без художественного руководителя?

Наконец, надеюсь, что вновь созданный Совет сумеет найти пути и средства спасения лучшего театра Москвы – уникальной Студии театрального искусства Сергея Женовача. Наверное, сейчас нет задачи важнее в нашей театральной сфере. Долгое время существовавшая на частные средства, Студия театрального искусства сейчас нуждается в поддержке государства и коллег. И в этой ситуации – именно Совет худруков может внести свою неоценимую лепту.

Я перечислила только самые громкие вызовы. Но даже по ним ясно: для того чтобы лед тронулся, Совету придется приложить массу сил, энергии, доброй воли.