Posted 28 января 2016,, 21:00
Published 28 января 2016,, 21:00
Modified 8 марта, 03:16
Updated 8 марта, 03:16
Музыкант Алексей РОМАНОВ
– Алексей, что сейчас происходит с вашей группой «Воскресение»?
– Концертов не так много, как нам хотелось бы, и чтобы не терять спортивной формы, я затеял свой небольшой проектец с басистом и барабанщиком («Трио» Алексея Романова. – «НИ»). В начале января мы выступили с Рождественским концертом в одном из столичных клубов. Кроме того, совершенно неожиданно меня пригласили выступать с московской группой «Аракс». Несколько концертов мы уже с ними сделали. Исполняем проверенный временем репертуар, там поет Анатолий Алешин, а со мной они подготовили семь песенок.
– Когда группа «Воскресение» вернулась, ее поклонники долго уговаривали записать новый материал, а потом, когда новые песни были выпущены, многие сказали, что старые были лучше.
– Дело в том, что популярность «Воскресения» была получена авансом много-много лет назад. Мы же ничего не делали, чтобы поддерживать собственную несколько истеричную популярность. От нашего желания мало что зависит.
– Но к вам-то новые песни приходят, пишутся?
– Я никогда не был шибко плодовитым. Сейчас я считаю, что в свое время было безответственным актом выпускать любительские произведения, но так уж вышло, что они понравились народу. Видимо, все-таки были не хуже остальных. Время от времени я сочиняю какие-то стихи, но они не обязательно становятся песнями... Внутренней потребности разродиться еще одной пластинкой я не ощущаю. Материал постепенно копится, но азарта нет.
– Что может сейчас вдохновить на сочинение стиха или песни?
– Все что угодно. Чаще всего это какой-нибудь ритмический оборотец или остроумная строчка, которые потом обрастают «мясом».
– У вас вышла книга стихов...
– Это не моя задумка, идея пришла в голову промоутеру Андрею Харченко, который как-то сразу взял быка за рога. Буквально в марте мы с ним обсуждали тему выпуска сборника стихов с фотографиями – и вот она уже печатается. Средства на издание собрали с помощью краудфандинга. Книжка называется «Всё сначала».
– Там именно стихи или тексты песен?
– Там и то, и другое, все вперемешку, без соблюдения хронологического порядка. Не хотелось, чтобы это было похоже на академическое издание. Книжица вообще небольшая.
– Некоторые тексты песен на бумаге воспринимаются совсем не так, как на слух. Вас это не смущало?
– Дело в том, что я их сочиняю все равно на бумаге. Если они там не смотрятся и не воспринимаются, я и петь-то не стану.
– Многие опытные музыканты настороженно относятся к народному сбору средств, так называемому краудфандингу.
– У меня это первый опыт, и я не ожидал, что требуемая сумма будет собрана так быстро.
– Вы не считаете себя теперь чем-то обязанным своим «акционерам»?
– Не думал об этом, но ведь их взносы совершенно добровольны. «Акционеры» получили книжки, билеты на презентацию сборника в Центральном доме литераторов, часть книг попадет в свободную продажу. Какие там тиражи и прочие подробности, я, к счастью, сразу же забываю, потому что не я этим занимаюсь, и слава богу.
– Двадцать лет назад я у вас брал интервью, и вы рассказали, что все песни на свете – про облом. Кроме песен Владимира Шаинского. С тех пор, мне кажется, появилось много других жизнерадостных песен не про облом. Вы сейчас согласны с той формулировкой?
– Вы знаете, я иногда шучу в ответах на вопросы. Поэтому давайте я предложу другую формулу: все песни на свете – о любви. Некоторые – о любви к начальству, прочие – о любви к Родине или о любви к животным. Но бывают и песни о любви к обломам. Пострадать, «подепрессовать» – это вполне молодежные увлечения. Теперь уже не до того: меня ждет могила, я полон оптимизма (улыбается).
– Ваш старинный приятель Андрей Макаревич вдруг взял и попал в «рагу из синей птицы». Казалось бы, травля и запреты – это последнее, что могло бы с ним случиться, и тем не менее за свои высказывания, противоречащие «линии партии», он получил по полной программе.
– Человек имеет право на собственное мнение, и я не могу понять, почему из-за этого нужно менять к нему отношение. Макаревич, как и каждый здравомыслящий свободный человек, имел право высказаться.
– Многие другие рок-музыканты предпочли помалкивать, чтобы не навлечь на себя проблемы. Старались «за умных сойти»?
– Помолчать – порой это неплохо. Иногда это лучше, чем всей оравой бросаться на защиту или на уничтожение. Не знаю, понимал ли Андрей, что он подставляется и навлекает на себя проблемы, но шумиха в любом случае оказалась слишком истеричной и, я считаю, неприличной. Кто-то высказался в его защиту... Меня не спрашивали. Если бы спросили, я бы сказал, что думаю.
– Много лет назад вас осудили за «левые» концерты. Многие из тех, кто вспоминал ту историю, немного удивленно говорили: все давали эти концерты, все про это знали, и только Романов взял и сознался, за что и пострадал.
– Если бы эти люди имели возможность посадить всех... Но даже в прежние времена это было невозможно, поэтому для острастки выдернули одного-другого, чтобы остальные сидели тихо. В те времена – а это были 1983–1984 год – борьба с музыкантами уже выглядела нелепым рудиментом идеологической борьбы. Но идиотам свойственно жить в рудиментарном мире.
– Вас эта история изменила, заставила быть более осторожным в высказываниях?
– Да нет, я по-прежнему могу ляпнуть что-нибудь... Но меня же не за высказывания «приняли», а по указанию некоего начальственного перста. Потом дело сфабриковали.
– В 1980-е годы название вашей группы чаще писали как «Воскресенье», с 1990-х – уже как «Воскресение», вкладывая некий религиозный смысл. А как вы оцениваете возрастающую роль РПЦ в делах государства?
– Не берусь судить. В свободной прессе такое количество скандальных материалов про церковь, что иногда уже хочется встать на защиту. Я не знаю, что там творится на самом деле, но можно предположить, что в РПЦ все устроено так же, как и в государстве: та же коррупция, такие же чиновники. Но еще в почти советские времена видел где-то в провинции съезд деревенских священников. Абсолютно нищие, худенькие батюшки с жидкими бородками и очень ясными глазами, настоящие подвижники. Думаю, что таких и сейчас много среди тех, кто работает непосредственно с паствой. Ну, а у начальства другие порядки.
– А что вы думаете, наблюдая за повышением воинственности у населения? Не вставая с дивана, многие пытаются бороться с врагами, постоянно находят новых...
– Не думаю, что воинственность повысилась у населения как такового. Ну да, много каких-то диванных «народных мстителей» – но ведь пустая бочка всегда громче гремит. Мы судим по тем, кто орет в блогах и соцсетях, но это не самые умные люди. Умные в это время работают на благо семьи и Отечества.
– Не очень умными проще манипулировать. Как научить людей думать своей головой?
– Думать своей головой вообще не вредно, но этому сейчас не учат. Ну, в первую очередь родители должны книжки правильные подсовывать.
– Есть ли молодые музыканты, которые у вас вызывают интерес?
– Мне безумно нравится Рома Луговых, Ромарио и его компания. На мой взгляд, это самое яркое и профессиональное явление. Кроме того, я имею некоторое отношение к московской гуманитарной академии имени Маймонида, и я вижу, что талантливой молодежи очень много.
– Ромарио как автор отлично пишет для музыкантов старшего поколения, но его сольная карьера с собственной группой пока не так успешна.
– Жизнь может оказаться очень длинной. Эти ребята, я точно знаю, постоянно учатся. Они хорошо поют, напоминают милую пародию на The Beatles, поэтому у них отличные перспективы.
– Вы когда-нибудь думали об эмиграции из Союза, России?
– Ума не приложу, что бы я там делал. Нельзя просто свалить – надо там работать, иначе наступит деградация. Есть знакомые, которые уехали по непонятным причинам, и у них все сложилось совершенно не так, как мечталось: жена устраивается куда-то прачкой, он лежит на диване или ходит в качалку и грустит от бессмысленности существования. Если ты решил уехать, нужен язык, работоспособность, целеустремленность. Это как провинциалы в Москве – вся их фигура нацелена на выживание, на постоянный подъем. У меня не Западе никаких целей не было, а просто залечь на диван в предместьях Парижа – ничего интересного, как мне кажется.
– Музыканты вашего уровня популярности – они же на Западе все миллионеры. Не завидуете?
– Да это не совсем так. Последними миллионерами стали The Beatles и Led Zeppelin, а дальше шоу-бизнес стал работать на выкачивание соков из талантливых людей. «Роллинги», «Битлы» работали со своим менеджментом как одна команда, поэтому все хорошо заработали. Когда возник шоу-бизнес, пришли люди, которым все равно чем торговать. Для артиста гастрольная жизнь сопряжена с большими моральными и физическими затратами, там невозможно разбогатеть. Большая часть заработанных денег идет на возмещение лейблам затрат на запись и выпуск альбома. Если что-то остается, то после уплаты налогов этого хватает на покупку мотоцикла, а о миллионах речь уже не идет.
– Пока вся музыка не утекла в Интернет, на дисках самых популярных артистов все-таки удавалось неплохо зарабатывать. Но это было связано не столько с талантом, сколько с выбором лейблов, кого раскручивать, чтобы больше состричь с публики...
– Мне кажется, прежде чем музыка утекла в Интернет, рынок перенасытился. Аудитории столько не надо: она уже все видела, ей уже некуда класть диски. Я даже себя ловлю на том, что мне сложно дослушать диск интересного исполнителя целиком за один присест. Мы перестали концентрироваться на чем-то в потоке информации.
– Пенсию вам государство платит хорошую?
– Хорошую. Но маленькую.
– Вы продолжаете чему-то учиться или уже больше хочется учить?
– Чтобы учить, нужно иметь талант и любить это дело. Участь учителя достаточно печальна – всегда приходится расставаться с любимыми учениками. Поэтому я предпочитаю учиться. Благодаря Интернету есть доступ к всевозможным ресурсам – гитарные школы, например. Если мне вдруг надоест заниматься блюзом, я найду какого-нибудь учителя кантри. Абсолютно бессистемно, но я принимаюсь несколько раз в неделю учиться чему-то новому. Без каких-нибудь планов, просто для спортивной формы.
– Что вас сейчас больше всего раздражает вокруг и что радует?
– Я человек раздражительный, поэтому стараюсь не раздражаться. Вывести из себя меня может любая ерунда, но, наблюдая за собой, я замечаю, что более раздражительным я не стал, и раздражающих факторов не стало больше, они просто теперь изменились немного. Пожалуй, больше всего меня сейчас бесят местные власти у нас в Теплом Стане, которые все время пытаются построить что-нибудь ненужное на месте магазина или детской площадки. Я вижу, что на жителей этим равнодушным чиновникам наплевать, они стараются добиться своих целей не мытьем, так катаньем. Вот это раздражает, а на мелкие бытовые вещи я стараюсь не обращать внимания. Что касается позитивных моментов, то мне как пешеходу кажется, что Москва стала почище. Машины у меня никогда не было и, видимо, не будет: ее и ставить некуда, и она на самом деле не нужна. По зрелому размышлению приходишь к выводу, что на такси дешевле. Не может не радовать появление скверов, парков и тот факт, что по району можно ходить в чистых ботинках...
СПРАВКА «НИ»