Судьба «человека»

Официант Скороходов Константина Райкина существует на сцене в нескольких ипостасях. В публичном месте – шикарном заведении, где служит, он практически неприметен: этого требует профессия – всегда за чьей-то спиной, в полупоклоне, беззвучен и угодлив. Ресторан, по иронии судьбы, – пункт его наблюдения за жизнью. Этот ракурс, с которого лучше всего видны ее пороки и слабости человеческие, позволяет ему видеть холуйство не в своем занятии (я-то, натурально, выполняю свое дело, и если подаю спичку, так подаю по уставу службы, а не сверх комплекта), но в жизни «образованных» посетителей (кланяются и лижут пятки, и даже не за полтинник, а из высших соображений).

Частная же жизнь его строится на тех же отношениях, что и у господ, которым он прислуживает: жена, дети, квартиранты, друг. Этим людям он – ровня, здесь он – один из вершителей истории, его маленькие дела и большие проблемы сообразны его социальной роли. Жена его умрет, так и не показавшись на сцене, дочь, соблазненная призраком красивой жизни, родит внебрачное дитя. Полунищие квартиранты разделят с ним свои трагедии, исключенный из гимназии сын уйдет в революционеры, друг-парикмахер в трудную минуту явит полное ничтожество души.

И, наконец, его внутренняя нравственная жизнь, кажется, не совместимая с двумя первыми ипостасями, – вопреки зависимой профессии и неблагородным реалиям мещанской среды, которой он смиренно довольствуется, в нем есть непоколебимый нравственный стержень. Порядочность и доброта Скороходова просто выламываются из современного представления о человеке, который живет за счет чаевых. Так, найдя 500 царских рублей, оброненных загулявшим миллионщиком-самодуром, понимая, что тот о них и не вспомнит и что тут же и пропьет (за тем и приехал в Москву из Сибири!), с трудом сводящий концы с концами «человек», для которого эти деньги – исполнение мечты, потрудится их все же вернуть. Константин Райкин, как всегда точно выписавший каждый штрих на портрете своего персонажа, делает из этой сцены захватывающее зрелище: борясь с невиданным соблазном, его Скороходов прячет пачку то в карман, то в ботинок, то за пазуху, то снова отбрасывает ее, из глаз его текут слезы, он корчится от боли – но поединок за «жизнь без соринки» заканчивается триумфальной победой Человека над «человеком» из ресторана. И для Скороходова абсолютно очевидно, что именно этим он заслужил спасения от ареста своего неблагонадежного сына.

Партнеры Райкина в этом спектакле заслуживают всяческих похвал. Почти у всех по нескольку ролей, порой эпизодических, но всякий раз по-этюдному живых и запоминающихся. И совершенно потрясает гротесковыми перевоплощениями Денис Суханов.

Столетней выдержки история эпохи революции 1905 года и кануна разрушительных перемен отражает, как в зеркале, состояние современного общества. Но создатели спектакля не стали одевать «Человека...» в современные одежды – наоборот, самым тщательным образом попытались реконструировать материальный мир рубежа предыдущих веков. Детально проработанные костюмы эпохи ар-деко, изящный настольный хрусталь, струящий то холодный, то теплый свет в затемненной атмосфере декораций, немногочисленные предметы состарившейся мебели и многочисленные венские стулья столь достоверны, что будто диктуют актерам манеру поведения. Изысканная примета эпохи – женский оркестрик из порядочных барышень-консерваторок – играет музыкальные композиции Петра Айду. Архитектура же декораций Владимира Арефьева состоит из двух сведенных под углом стен, по одну сторону которых вершится действие спектакля, а с обратной стороны, как из-за ширмы, аккомпанементом звучат приглушенные голоса и звон столовых приборов. Сквозь черные отверстия многочисленных дверных проемов можно подсмотреть за «потусторонней» для маленького человека жизнью, прожигаемой посетителями. Когда судьба отворачивается от героя, те же стены, что образовывали его маленький мирок, вдруг выдвигаются на авансцену, выдавливая его из уютной жизни и приближая к нашему прекрасному будущему.