Коммунальный быт нового тысячелетия

Я выросла в небольшом трехэтажном доме на 18 квартир во дворе, засаженном виноградом. Коляску с новорожденным там сразу выставляли во двор. Так что вся жизнь шла «под присмотром»: первые болезни, первый раз в первый класс, первое свидание. Весь дом был заинтересованным наблюдателем: кто что готовит (форточки-то открыты), у кого обновка, у кого семейные проблемы – ничто не ускользало от соседей.

Соцсети вернули проницаемость общежития. Фото новорожденного помещается в «Фейсбук» или «ВКонтакте», всех друзей и подписчиков исправно информируют о забавных словечках, школьных оценках, спетой песенке. Мы знаем, кто что готовит и кто что приобрел. Иногда посты выглядят как приманка для грабителей (ой, муж подарил кольцо ценой в двухкомнатную квартиру в Бирюлево!).

Понятие «интимное пространство» расширилось до полного растворения. Куда там моему двору!

Положим, в коммунальной квартире все соседи знали, кто сегодня мается животом. Но даже самое богатое воображение не поможет представить маму, которая кричит в форточку на весь двор свои поздравления с днем рождения сыночку (любимое дитятко при этом сидит за ее спиной в комнате на диване). Девушки вещают ubri et orbi о своей неудачной (или счастливой) любви. Жены обсуждают геморрой мужей. Дети – деменцию у родителей.

И эта новая искренность давно никого не шокирует. Только разве иногда какой-нибудь сохранивший представление о другом устройстве мира родственник попеняет: «С ума сошла писать мне на стенке поздравления с ДР? Телефонный номер трудно набрать?!»

Коммунальная теснота общежития провоцирует на коммунальные же ожесточенные свары. Врукопашную они не переходят только по причине физической удаленности объекта. Но при наличии воображения и хруст, и запах обваренных конечностей и льющиеся помои отчетливо представимы.

Где еще, как не на коммунальной кухне соцсетей, можно подраться из-за того, что ты ценишь (не ценишь) нового нобелевского лауреата по литературе? Или считаешь (не считаешь) борщ блюдом русской кухни. Оценка профессионализма того или иного деятеля сцены – какое обширное поле для взаимных оскорблений!

А политика? Это раньше у Ильфа и Петрова мудрые старики грелись на солнышке и поднимали палец к небу: «Бриан – это голова!», а потом добавляли: «Губер – это голова!». Теперь один взвизгнет: «Бриан – гавно!», другой вскинется: «а губер – отстой». И тут же ссорятся Иван Иваныч с Иваном Никифоровичем. И дойдет до взаимного бана и призывов к «нерукопожатности».

Коллега-журналист Дмитрий Воденников зафиксировал «вторую цунами», прокатившуюся по «Фейсбуку», заметив, что «вторая волна, как известно, самая разрушительная». Как оптимист, я-то твердо уверена, что впереди еще не одно цунами и степень разрушительности будет только повышаться.

Еще один немаловажный нюанс.

Как в коммунальной сваре, так и в сварах в соцсетях неизменно верх берут хамы: они и вопят громче, и запретов у них нет. Помните скетч Аркадия Райкина, где пожилую интеллигентную учительницу травила парочка жлобов-соседей? Когда надо было защитить уважаемую им женщину, герой Райкина приходил на коммунальную кухню в образе уголовника и уверенно побивал врага его оружием…

Увы, но аргумент в виде кипятка в штаны оппонента и сейчас остается самым действенным оружием коммунальных разборок.

Понятно, что чем печальнее действительность за окном и мрачнее перспективы будущего, тем больше ожесточаются души и сердца. Тем неистовее разгул страстей, и все большее число людей, забывая и хорошие манеры, и простейшие правила общежития, радостно кидаются в общую свалку, готовые царапаться, кусаться, вгрызаться в горло когда-то дорогому и уважаемому другу. Сражаться до последнего патрона и до последнего френда в ленте друзей.

Когда-то в самом начале борьбы за толерантность одна мудрая женщина мне заметила: «Зачем? В конце концов, что человек думает и чувствует – его личное дело. Для общежития же вполне хватает навыков воспитанного человека».

Автор – театральный обозреватель «НИ»