Актер Владас Багдонас

– Владас, пьесу «Минетти» Римасу Туминасу предложили вы. Как вы нашли этот материал?

– 20 лет назад мне дал прочесть пьесу режиссер Цезарис Граужинис, который сейчас работает в Греции, но с каким умыслом – я так и не понял. Прочел, показалось интересным, и понял, что хотел бы это сделать. Но мне недостает назойливости ходить за режиссерами с пьесой в руках и предлагать себя. Лишь однажды предложил Йонасу Вайткусу, он прочел и сказал: «Там нет никакого действия» – и отказался. И я ее забросил в буквальном смысле – в подвал вместе с бумагами, которых у меня много, и я не знаю, как от них избавиться. Римасу я просто подсказал название, а он сам где-то нашел эту пьесу. И Туминас сказал: «Будем делать. Но на двух языках». И он собирался премьерой этого спектакля открыть Новую сцену Вахтанговского. А по времени это почти совпадало с 25-летием Малого театра Вильнюса. Открытие Новой сцены планировалось в апреле, а юбилей Малого должен был праздноваться в конце марта. Я согласился, и мы выпустили премьеру в Малом, как и собирались, в Международный день театра. Потом показали еще несколько раз, в то время как строительство Новой сцены затянулось, и там о спектакле только начинали говорить.

– Римас Туминас сделал два одинаковых спектакля?

– Судя по фотографиям, в Вахтанговском театре спектакль богаче «одет». Адомас Яцовскис с нами тоже работал, но Анжелики Холиной у нас не было, так что таких движений актеры не делают. И вряд ли мы похожи с Владимиром Симоновым в сценическом изображении Минетти. Однако предполагается, что время от времени мы с Симоновым будем меняться сценами – Римас обещал к февралю найти повод.

– Эта пьеса – тест и на выносливость публики, и на профессионализм создателей спектакля, ведь это практически монолог актера, который говорит почти профессиональными терминами о сугубо «производственных» театральных вещах...

– Когда я ее читал, догадывался, что это – для специфической публики – для актеров и режиссеров. Не для нормального обывателя. Но здесь есть и то, что касается всех – отношение человека к человеку, чувство гордости, чувство долга, чести... Герой – одинокий человек – ждет режиссера, с которым может поговорить и быть понятым, пусть даже он не сыграет роль. Он дал слово прийти, и он пришел. И пытается завязать с кем-нибудь общение. Но ни к кому он не может «прикоснуться» со своей судьбой. Никто не хочет его прикосновений. Помню, когда мы ставили «Пиросмани», Някрошюс сказал на первом этапе репетиций: «Владас, я сейчас сделал финал – хочешь посмотреть?» Я посмотрел финал и понял, что спектакль состоится. Хотя на тот момент у нас еще ничего не было. И здесь убедил финал – Минетти в странном пустом пространстве засыпает снегом... Помню, как мне Эльмо Нюганен (эстонский режиссер. – «НИ») рассказывал о смерти актера Микка Микивера, о том, как он болел в своем домике у моря, и перед смертью он взял складное кресло, взял плед, бутылку вина, фужеры, сел в кресло, выпил вина и умер. Так его и нашли – будто после разговора с самим собой. Меня почему-то манила пьеса, я долго размышлял об этом Минетти, о его долгих монологах, пустых разговорах ни с кем, повторяющихся круг за кругом, о пересекающихся темах... О том, как человек возвращается в мир, который он не видел 30 лет. Это тема человеческого отчуждения, которое несет нам наша цивилизация в ХХ и ХХI веке. Где каждый живет в своей клетке. «Твинпиксовая» такая жизнь. Минетти попадает в мир, изменившийся в совершенно непонятную, непостижимую сторону. Актер и думать не мог, что возможно существовать в таком мире, – вот о чем, мне кажется, говорит Бернхард. Этот странный человек и драматург очень критичен к этому миру.

– При этом из пьесы выбросили много социальных тем – где человек противопоставляется власти, обществу...

– Социальное в искусстве уже столько терли, что протерли дырки на столах и на бумагах. Тема надоевшая, нового в ней ничего нет, поскольку существует она из глубины веков. Разговоры о какой-нибудь коррупции ведутся со времен глубокой старины. Автор ориентирован на ситуацию 1976 года, когда была написана пьеса. Возможно, тогда это было актуально.

– «Minettis» имеет успех у литовской публики?

– Пока публика приходит. Мы ведь показали всего шесть или семь спектаклей. Но откровенно скажу: 31 декабря я отказался играть этот «новогодний» спектакль...

– Вы сбрили бороду, а Симонов, наоборот, играет «в бороде». Это концептуальное решение режиссера?

– Это решение другого режиссера. Слава Росс предложил мне сыграть Папу Римского в фильме про Софью Палеолог – о попытках Ватикана вовлечь Россию в католицизм. Бороду сбрить было гораздо легче, чем выучить итальянский язык (к сожалению, я так и не удосужился это сделать, хотя часто бывал в Италии, где часто гастролировал Meno Fortes). Я выучил большие куски текста, но без актерских хитростей обойтись не удалось. Снимали в Праге – на киностудии Баррандов и в красивейших дворцах – мне кажется, очень красивый фильм может получиться.