По словам Вишневой, в молодости она испытывала «невероятный голод» по актуальным спектаклям, мало знакомым российской балерине с классической подготовкой. Сегодня пропасть между «тем» и «этим» даже в консервативной России не так глубока, как раньше. Хотя у нас по-прежнему многие любят, чтобы все было по правилам, точнее, по привычкам. В этих условиях главное – дать творческой молодежи шанс себя проявить. И шанс поучиться у тех, кто продвинулся дальше, хотя не все увиденное на фестивале можно назвать достижением.
«Контекст» – это пять дней, серия кинопоказов в Центре документального кино, конкурс молодых российских хореографов, четыре площадки, 30 тысяч зрителей. И гастроли иностранных компаний. В этом году приехал крепкий голландский «Интроданс» с тремя балетами, из которых два – «Анданте» и Daylight – уютные и откровенно развлекательные, а третий, серьезный Cantus на музыку Пярта в постановке Нильса Кристи, демонстрирует недюжинные пластические возможности труппы.
Аргентинская компания с шоу-спектаклем по мотивам танго, где нещадно эксплуатировался «прикол» (партнеры танцевали не столько на полу, сколько летали на лонжах) относится больше к коммерческому продукту, нежели к танцу. А что действительно здорово, так это мировая премьера спектакля Ицика Галили Man of the Hour для двух певиц и шести танцовщиков Израильской оперы, балет, в котором старинные плачи Перселла и Генделя соединились с современной мужской брутальностью. Впервые за 90 лет существования Россию посетила компания, созданная великой Мартой Грэм, пионером пост-классического танца ХХ века, автором базовой техники модерн-данса, которая живет в постановках и школах по всему миру. За это Вишневой отдельное спасибо. В двух балетах (ранний Cronicle и поздняя «Весна священная») мы, наконец, увидели «живьем» особенности стиля Грэм. Все эти напряжения и расслабления танцующего тела, открытые эмоции, экспрессивные ракурсы, причудливо кричащие руки, длинные распущенные женские волосы, «древнеегипетские» позы, использование кроя костюма как балетного средства, синкопированные шаги, наглядные метафоры цвета. И простодушный – причем очень искренний и тем подкупающий – символизм.
Молодые хореографы (из 50 заявок на «Контекст» было отобрано шесть) показывали специально созданные работы. Разнокалиберные постановки особым качеством не блистали, но победитель (москвич Константин Семенов) поедет на стажировку в парижский центр танца Каролин Карлсон. Честно говоря, Семенов – с «абстрактным» номером на музыку Мессиана – далек от того, что в мире считается современным танцем. Да и исполнили эту слабо отформатированную смесь неоклассики с модерн-дансом ловкие солисты Большого театра. Но жюри, состоящее из Вишневой, знаменитого (и далеко не радикального) голландского хореографа Ханса ван Манена и главы балета Екатеринбурга Вячеслава Самодурова, решило так. На круглом столе фестиваля прозвучало мнение, что сглаженные, лишенные эксперимента, давно проверенные формы танца судьям оказались ближе, чем радикализм форм, да и различие между современным балетом и современным танцем судьи не учли. Но, судя по всему, жюри принципиально готово признать современным танцем максимально широкий круг явлений. Вишнева сказала, что Семенов понравился мэтру-неоклассику ван Манену, которому эта работа показалась «более законченной, хотя и не совершенной». А Самодуров заявил, что для него современный танец разный – это больше понятие хронологическое, то есть это не обязательно движение в кроссовках или, к примеру, босиком, в противовес танцу на пуантах, а «то, что делается сейчас».
Сама Вишнева, продолжающая расширять свой необъятный репертуар, показала мини-балет «Live» ван Манена, в котором танцевала под камеру: за ней по пятам следовал оператор. Поэтому исповедальные крупные планы (лицо, пальцы рук, разворот пуантов и прочее) доминировали над общими. Затем Вишнева из зала удалилась, и за историей неудачной любви (в середине процесса к балерине присоединился партнер) в фойе и перед входом в Театр имени Моссовета публика наблюдала на экране. Молодой человек, поедая балерину горящим взором, хватая ее за запястья и швыряя на пол, потом бросил ее «по жизни». Обескураженная и вновь одинокая героиня эффектно ушла в мерцающую огнями даль сада «Аквариум».