Кирпичом и лопатой

В «Багровом пике» присутствуют главные признаки «готики» – замок с привидениями, романтического вида злодей (брюнет) в исполнении Тома Хиддлстона и оказавшаяся в его власти героиня (американская блондинка), которую на удивление посредственно играет Миа Васиковска.

Эдит Кашинг, как зовут героиню, – начинающая сочинительница готических романов, и можно подумать, что авторы сделали ее писательницей для того, чтобы сопоставить плоды девичьего воображения с готической «реальностью», в которую она попадает, влюбившись в английского баронета Томаса Шарпа, но забыли сообщить хоть что-нибудь о содержании ее писаний.

Согласно шаблону жанра, героиня, стремящаяся сочетаться с любимым, должна пойти против обычаев своей среды или против воли родителей. В рассматриваемом случае она идет против воли отца, которому мистер Шарп показался весьма подозрительным, и ему не составило большого труда выяснить, что напрашивающийся в зятья господин женат. Любой папаша незамедлительно сообщил бы это дочери и тем уничтожил жениха в ее глазах, но на этом история бы закончилась, а у сценаристов на Шарпа большие планы. Поэтому они сперва обходят неудобный момент, затем весьма неуклюже спроваживают мистера Кашинга на тот свет, делая Эдит наследницей огромного состояния, и предоставляют Шарпу и его еще более подозрительной сестричке Люсиль (Джессика Честейн, которая так же переигрывает Васиковску, как искушенная брюнетка Люсиль – глупую блондинку Эдит) возможность осуществить коварный план завладения ее деньгами.

После бракосочетания овечки с волком на экране, наконец, появляется готический замок. Троица отправляется из США в Англию и поселяется в расположенном на горе из красной глины родовом поместье Шарпов, где у впечатлительной девушки начинаются проблемы с психическим и физическим здоровьем – галлюцинации с призраками и кровохарканье. Тут даже темный, как нолановский рыцарь, человек, сумеет догадаться, что братец Том и неровно дышащая к нему сестрица собрались уморить попавшую к ним в лапы бедняжку, а зритель, слегка продвинутый, вспомнит знаменитого брачного афериста и серийного убийцу Жана-Дезире Ландрю, история которого вдохновила Чаплина на фильм «Мсье Верду», Франсуазу Саган и Клода Шаброля – на фильм «Ландрю», а Леонарда Кастла и Дональда Уолкмана – на «Убийц медового месяца». Но вместо того чтобы обыграть столь богатый материал, Дель Торо транжирит время на попытки Шарпа наладить производство обогащенной глины. Зачем ему при столь богатой жене глина, зачем строительная глина готическому роману, которому достаточно ее цвета, и зачем она нужна режиссеру, если он не собирается показать нам, как баронет делает из нее кирпичи и разбивает головы своим временным женам – совершенно непонятно. Понятно другое – что фантазия синьора Гийермо оставляет желать лучшего, и ничего более остроумного, чем применение для финальной разборки совковых лопат, которыми вынимают глину, он придумать не в состоянии.

Здесь самое время вспомнить о еще одном персонаже, который необходим для положенной счастливой развязки, – о «герое-освободителе», чьи функции возложены на влюбленного в блондинку-писательницу доктора Алана МакМайкла (Чарли Ханнэм), в сопроводительных материалах к фильму именуемого, ни много ни мало «гениальным ученым». Гениальность доктора, по мнению создателей фильма, заключается, во-первых, в том, что он, сопоставив силу удара головы покойного мистера Кашинга о раковину умывальника с крепостью раковины, усомнился в случайности его смерти (но почему-то не предпринял никаких усилий, чтобы натолкнуть на ту же мысль следствие), а во-вторых, в том, что он один и без оружия отправился отлучать возлюбленную от ложа убийства, кровосмешенья и позора, за что едва не получил лопатой по голове. А жаль, потому что мистер Шарп не упустил бы возможность объяснить его смерть неосторожным обращением с оружием пролетариата и продолжить работу по освобождению человечества от пустоголовых блондинок.

Впрочем, никакие насмешки не вынудят фанатов «культового» режиссера признать, что он дал петуха. Все киксы автора «Багрового пика» будут либо обойдены молчанием, либо приписаны тончайшему чувству юмора, которое не в силах обнаружить хулители его несравненного таланта. Ну и ладно.

Неладно лишь то, что фильму, который следует рекомендовать той категории лиц, что посмотрит его на голубом глазу, то есть девочкам от 12 до 16 независимо от их действительного пола и возраста, из-за пары кровавых и одной сексуальной сцены присвоена категория «18+», лишающая благодарных зрительниц права пустить кристально чистую слезу над страданиями молодой писательницы.