Мы познакомились с капитаном 1-го ранга Сергеем Михайловичем Кубыниным несколько лет назад на церемонии вручения премии «Сокровищница Родины». Это была общественная награда, но для Кубынина ее можно считать боевой – она за настоящий военный подвиг, пусть и в мирное время.
21 октября 1981 года дизельная подводная лодка С-178 возвращалась с учений в Японском море, где проходила испытания по снижению «шумности» – последняя всегда была ахиллесовой пятой наших субмарин. Когда экипаж получил добро на вход в бухту Золотой Рог, часть офицеров с командиром поднялись на мостик покурить после ужина. Вдруг перед ними выросла громада рыболовецкого рефрижератора РС-13.
Судно выходило в море в нарушение всех правил – с выключенными сигнальными огнями, без разрешения диспетчеров. Как потом выяснилось, команда была в изрядном подпитии. Рефрижератор со всего хода протаранил подлодку – от страшного удара она накренилась на борт и зачерпнула воду открытым люком. Все, кто был на мостике, посыпались в воду. За считаные минуты подлодка, задрав нос, провалилась на глубину 37 метров.
Капитан-лейтенант Кубынин в это время находился внизу, составлял график дежурств. Как он вспоминает, в момент удара у него над головой просвистела, как снаряд, и врезалась в переборку тяжелая печатная машинка. «Единственное, что успел сделать командир, – отдать приказ «право на борт». Поэтому удар пришелся не в носовой отсек, где у нас были боевые торпеды», – рассказывал позднее старпом Кубынин.
Когда рыбаки разобрались, что произошло, они начали вытаскивать подводников, упавших с мостика. Спасти удалось семь человек, остальные пропали без вести. Поднявшись на рефрижератор, командир С-178 капитан 3-го ранга Валерий Маранго доложил о катастрофе в штаб Тихоокеанского флота.
Сообщать об аварии родственникам экипажа было запрещено, но слухи о трагедии вскоре все же просочились. Скрыть масштабную аварийно-спасательную операцию прямо в городской бухте было невозможно. Говорят, в одну из владивостокских церквей прибежал морской офицер с просьбой отслужить службу: «За них, кто вторые сутки под водой!». «За упокой?», – спросил батюшка. «Да нет – за здравие!», – ответил офицер.
Из полусотни членов экипажа двадцать погибли от затопления сразу после столкновения. Следующими жертвами стали моряки в пробитом 4-м отсеке, которые замуровали себя, чтобы вода не попала в центральный. Однако центральный пост все равно заполнялся водой из-за поврежденных забортных отверстий. Оттуда морякам, среди которых был и старпом Кубынин, удалось перейти во 2-й отсек. Находиться там было невозможно из-за задымления – из-за столкновения возник пожар, который удалось быстро потушить, но угарный газ остался. Надо было переходить в 1-й отсек. Но впавшие в панику матросы из 1-го отказались открывать межотсечную дверь. С трудом старпому удалось уговорить их впустить сослуживцев.
Там по внутреннему телефону Кубынин слушал, как умирали моряки в 7-м кормовом отсеке. У них был выход через спасательный люк. Надо было «включиться» в дыхательные аппараты и призатопить отсек, чтобы сравнять давление с забортным. Это они и попытались сделать, но… «Их вода элементарно задавила. Когда потом отсек открыли, всех четверых нашли под люком, потому что они не смогли его открыть», – с горечью говорит старпом.
Все выжившие, 34 человека, собрались в носовом отсеке. Началась борьба за выживание. Командование лодкой взял на себя капитан-лейтенант Сергей Кубынин. Экипаж «отдал» аварийный буй и через радиотелефон стал докладывать спасателям обстановку.
Спасательную операцию возглавил начальник штаба, первый заместитель командующего Тихоокеанским флотом Рудольф Александрович Голосов. Спасать подводников он решил при помощи специальной подлодки «Ленок». Он должен был лечь на грунт рядом с С-178. Экипажу нужно было надеть дыхательные аппараты и выйти наружу через торпедный аппарат, но не подниматься «свободным всплытием» (это грозило «кессонкой» – компрессионной болезнью и разрывом легких), а перейти при помощи водолазов на борт «Ленка», где была барокамера.
Ситуация на борту подлодки тем временем становилась критической. Моряки уже трое суток сидели на грунте, в холоде и темноте. Отчаяние подкатывало комом к горлу. Да еще выяснилось, что дыхательных аппаратов не хватало – часть разбилась после аварии. Неужели кто-то должен был остаться в металлическом гробу умирать от удушья?..
Тогда старпом отправил наверх две партии моряков. Одних – с докладом о ситуации (шторм сорвал аварийный буй с телефоном), чуть позже – других, чтобы просто избавиться от паникеров. Первые добрались до штаба спасателей, вторых спасатели не нашли. Потом старпом организовал тренировку на аппаратах, научив салаг проходить через торпедный аппарат. Поднять моральный дух призывников Сергею Михайловичу удалось, когда он нашел коробку со значками. «Они трепетно относились к этим знакам: Отличник ВМФ СССР, матрос 1-го, 2-го, 3-го ранга, «За дальний поход». У меня печать была гербовая, я делал запись в военный билет, наградил каждого, присвоил новые звания. Эти звания, кстати, потом у них никто не отобрал», – говорит Кубынин.
На третьи сутки водолазы-спасатели передали недостающие дыхательные аппараты. Операция началась в условиях шторма. Лодка быстро была обнаружена, но сильное придонное течение никак не давало спасательной субмарине «приземлиться» рядом с аварийной. Это удалось сделать лишь спустя несколько часов.
Водолазы подали подводникам сигнал на выход ударами молотка по корпусу. Старпом Кубынин приказал надеть аппараты и призатопить отсек. Моряки начали выползать через узкий «шкуродер» торпедного аппарата. Выйдя наружу, молодые парни никак не давались водолазам, рвались наверх, к свету и воздуху… Последним покинул лодку Сергей Кубынин. Теряя сознание от недостатка кислорода, он пронырнул трубу и вышел.
Водолазов не было.
«Вышел на носовую надстройку. Дошел до рубки, начал подниматься по наружному трапу. Дошел до верха рубки – и потерял сознание», – вспоминает последние минуты подводного плена Сергей Михайлович. В себя старпом пришел только в госпитале, где провел потом несколько месяцев: баротравма, эмболия, кислородное отравление, двусторонняя пневмония…
Погибших моряков на тот момент давно похоронили. Родственников вызывали на опознание под большим секретом, давая на подпись бумагу о неразглашении. В советской прессе об аварии в бухте Золотой Рог не было ни слова. Молчание продолжалось почти четверть века.
Суд над старпомом рефрижератора (он был на мостике во время столкновения) и командиром подводников Валерием Маранго был закрытым. Одному дали 15 лет, другому – 10. Сергей Кубынин подавал кассационную жалобу в Верховный суд, но военный прокурор посоветовал ему помолчать по-хорошему. Уцелевшие члены экипажа были разведены по береговым частям. Последние годы старпом Кубынин работал в МЧС в противопожарной части. Ряд ветеранских организаций подавали документы на представление Сергея Кубынина к ордену Ленина и званию Героя СССР. Но дело не пошло: в ведомствах предпочли не ворошить прошлое.
Каждый год 21октября на Морском кладбище Владивостока собираются уцелевшие участники трагедии в бухте Золотой Рог. Сейчас там организован мемориальный комплекс. Он – заслуга бывшего старпома Кубынина, когда-то отдавшего своему экипажу приказ выжить.