«Ты же знаешь, что все равно умрешь…»

Вышеперечисленное – не выдумка и не линия защиты, намеренно драматизирующей ситуацию, чтобы привлечь внимание к делу. К сожалению, мы слишком хорошо знаем порядки в пенитенциарной системе, не с очень гуманной к подотчетному контингенту. История с Сергеем Магнитским всем продемонстрировала, насколько бездушными порой бывают тюремные начальники, надзиратели и даже врачи.

Смерть юриста фонда «Эрмитаж» вызвала в свое время международный скандал. Президент страны после этого случая подписал закон, смягчающий меры наказания по экономическим статьям. Судам было предписано заключать людей под стражу лишь в исключительных случаях и даже отпускать под залог.

Случай Саядова далеко не исключительный. Ему вменяется экономический ущерб чуть больше одного миллиона рублей – сущие копейки в сравнении с армейскими художествами Васильевой-Сердюкова. В данном случае это даже не воровство, а ошибочно начисленная зарплата в период исполнения Саядовым депутатских обязанностей. То есть пункт спорный, как и многие другие инкриминируемые ему деяния. При этом человека упорно удерживают в тюрьме, будто бы это и есть главная задача следствия, а не установление истины.

Чтобы не утомлять читателей долгим рассказом, приведем вкратце суть истории. Акиф Саядов – гражданин России. Приехал работать на российский Север вместе с Алекперовым еще во времена СССР. Много лет занимался геологоразведкой, нефтедобычей, стал Заслуженным энергетиком РФ.

В 2008 году его, как опытного антикризисного менеджера, назначили генеральным директором ОАО «Ухтанефтегазгеология». Тогда оно было убыточным предприятием с небольшим коллективом. Саядов закупил новое буровое оборудование, начал участвовать в тендерах, заключать договора. Предприятие потихоньку ожило, появились новые рабочие места, штат из 30 человек увеличился до 150. Люди без задержек стали получать зарплату.

Со временем Акиф Керимович стал заметной, узнаваемой фигурой. Руководство города Ухта присвоило ему звание «Почетного гражданина», затем он получил звание «Почетного гражданина Республики Коми». Позже его выдвинули на выборах кандидатом в депутаты Госсовета республики V созыва, где он победил с огромным перевесом.

И вдруг в 2013 году «Ухтанефтегазгеология» подверглась внезапной проверке со стороны УФСБ по Республике Коми. Вначале поползли слухи, что гендиректор якобы украл средства фирмы под предлогом закупки нефтедобывающего оборудования.

Для проверки этой версии начальник УФСБ лично побывал на Западно-Освейском месторождении, где оборудование эксплуатировалось. Облетел на вертолете территорию. Оказалось, что все на месте, после чего претензии отпали.

Через какое-то время новая проверка установила нарушения при начислении заработной платы. Дело в том, что по своим депутатским обязанностям Саядов уезжал в Сыктывкар на заседание Госсовета. Не так часто – раз-два в неделю. Сотрудники УФСБ посчитали, что эти дни нельзя было засчитывать в табеле. Мол, какая зарплата, если вы не на рабочем месте? Вот так и возникла версия о причиненном государству ущербе в один миллион двести тысяч рублей.

Акиф Керимович не стал искушать судьбу, препираясь с государством. «Я не считал, что совершаю нарушение, да и не разбираюсь в этом. Я же не бухгалтер. Но если вы полагаете, что причинил ущерб, то возмещу его», – сказал он следователю и внес всю сумму в кассу предприятия.

Казалось, на этом вопрос исчерпан. Выполнение депутатских обязанностей, равно как и участие в заседаниях Госсовета – тоже работа, причем серьезная и важная. И тут есть предмет для полемики, но вряд ли для уголовного разбирательства!

27 октября 2014 года в Ухту неожиданно нагрянули сотрудники Следственного комитета республики вместе коллегами из УФСБ. Провели обыски и задержали Саядова. По старому делу, которое было закрыто год назад из-за отсутствия «события или состава преступления». Доставили его из Ухты в Сыктывкар, и здесь уже в нерабочее время в городском суде вынесли решение об аресте.

В постановлении суда о необходимости заключения под стражу приведены доводы: «…В силу длительного обладания административно-хозяйственными полномочиями…, имеет обширные связи и авторитет в профессиональной среде» и может продолжить «заниматься преступной деятельностью…». Получается, авторитет и уважение в обществе оказались для Саядова отягчающими обстоятельствами…

Пассаж из следующего постановления: «Саядов … не имеет прочных социальных связей на территории Российской Федерации…» опровергает предыдущий. Но точно ложится под заранее выстроенную версию о необходимости его изоляции. Складывается впечатление, что сочинители этих текстов во что бы то ни стало искали повод для оправдания ареста. Поэтому вертят и крутят «великий и могучий», силясь обосновать весьма неуклюжие действия.

Во время обыска в кабинете Саядова нашли книгу: «Азербайджанцы в российской нефтяной промышленности». А когда увидели на полке Коран, кто-то из проверяющих аж присвистнул: «А-а, на арабском языке! Все ясно!». В результате записали его в лидеры азербайджанской диаспоры и чуть ли не в экстремисты.

Недавно в Сыктывкар из Ухты за несколько сотен километров приехала целая делегация: простые работяги, буровые мастера, проработавшие с ныне заключенным много лет. Они стояли с плакатами: «Освободите Саядова! Мы уже три месяца не получаем зарплату!».

По словам многих сотрудников, он был для них настоящим авторитетом. Если в день получки на предприятии не хватало средств, брал кредит в банке под свою ответственность, чтобы вовремя дать людям деньги. Поэтому сегодня все за него стоят горой.

«То, что предъявляют моему подзащитному, можно квалифицировать как недоработки в руководстве, но не как правонарушения, – говорит адвокат Игорь Копенкин. – Саядов никогда не был судим, никого не резал, не насиловал, не убивал. И вряд ли заслуживал изоляции от общества, словно какой-то рецидивист или маньяк. Тем более что он очень болен».

О недугах Саядова силовики были в курсе. В его кабинете лежали все документы – диски ПЭТ/КТ, снимки, заключение медиков. В эти дни он собирался лететь в Москву, чтобы закончить курс химиотерапии.

Но вместо того чтобы оставить его в Сыктывкаре, где неплохой онкологический диспансер, его везут за 400 километров в соседнюю Кировскую область и помещают в СИЗО №1. Здесь нет условий ни для профильного лечения, ни даже для квалифицированного обследования.

Акцентируя внимание на этом, адвокаты не ставят вопрос об освобождении или изменении меры пресечения. А лишь о проявлении милосердия к очень больному человеку и возможности продолжения лечения в специализированной клинике.

Перечисление недугов, даже чужих – занятие не самое приятное. И все же приведем текст эпикриза, выданного Саядову в медучреждении закрытого типа – МЧ-13 ФКУЗ МСЧ-43 ФСИН РФ. Вот что пишет врач М. Прозоров из МЧ-13 ФКУЗ МСЧ-43 ФСИН РФ: у Саядова «ишемическая болезнь сердца, стенокардия, гипертония 3-й степени, гипертрофия левого желудочка, диастолическая дисфункция левого желудочка 1-й степени, легочная гипертензия, аортальная регургитация, цереброваскулярная болезнь смешанного генеза. Сосудистые головные боли. Фолликулярная лимфома 3а 2-й стадии».

Даже одного из перечисленных симптомов достаточно для срочной госпитализации, не говоря уже о последнем диагнозе, который не оставляет надежд, что само рассосется…

В камере Кировского СИЗО у него стали расти лимфатические узлы в подмышечной области, в других местах. Образование на лице так вспухло, что закрыло глаз.

«Все приобрело болезненные формы, – продолжает Игорь Копенкин. – Несколько раз в камере он терял сознание. И только когда приходил в себя, понимал, что с ним случилось. Рядом же никого нет! Не дай бог, упадет и ударится головой об пол!»

Однажды врач СИЗО сжалился над ним и предложил: «Мы тебя отправим в больницу на укол, и потом обратно в изолятор». Когда Саядов возразил, что ему нужен не укол, а химиотерапия, услышал в ответ «ободряющее» признание доктора: «Слушай, Акиф Керимович: отстань, ты же знаешь, что все равно умрешь!»

Не так давно состоялся суд, который ничем не закончился. Дело было возвращено на доследование. Для участия в процессе тяжелобольного из Кирова привезли за 400 километров в Сыктывкар. Дорога нелегкая даже для здорового человека. А тут в душном автозаке, много часов подряд в полуобморочном состоянии.

«Он так себя плохо чувствовал, – вспоминает адвокат Копенкин! – Говорил, что умирает. Попрощался с нами со всеми. Конвойная машина – это же вот такая клетка. Никаких условий. Разве так можно? Он же больной и старенький! Даже в туалет не дали сходить. Гнали всю дорогу без остановки».

Толком никого не выслушав, не входя в суть дела, суд завершился буквально за несколько минут. И Саядова отправили обратно в Киров. «Я так устал. Меня, может, убьет не сама болезнь, а эти переезды», – только и смог ответить больной на вопросы друзей.

«Какая от этого выгода государству, я не могу понять, – удивляется адвокат Игорь Копенкин. – Трата денег государства! Возить его туда-сюда приносит больше экономического вреда, чем ему вменяют».

На следующем заседании этот кошмар, скорее всего, снова повторится. Представители власти в офицерских погонах, судейских мантиях и медицинских халатах уверены, что, исполняя формальные обязанности, они твердо стоят на страже Закона. Остальное, судя по всему, их не очень волнует. Все жалобы, которые идут в Генеральную прокуратуру, в Верховный суд РФ, либо направляются на рассмотрение в регион, либо возвращаются с формулировкой – «оснований не видим». Их действительно тяжело увидеть, пока человека не увидишь. Здесь, в тюремной камере, Саядов похудел на 35 килограммов.

В нашей бесконечно реформируемой системе ФСИН ежегодно умирают около 4 тысяч заключенных, которые списываются на «естественные потери». Скоро к ним может добавиться еще одна жизнь…