– Сергей Владимирович, весеннее потепление часто сопровождается лесными пожарами, особенно в восточных районах РФ. Иркутская же область на 86 процентов покрыта хвойными деревьями и другими породами леса. Какая у вас ситуация с пожарами и что удается сделать для их предупреждения?
– Любой пожар – это не просто чья-то халатность, безалаберность или коррупция, как принято считать. Хотя и то, и другое часто присутствует. Как и недобросовестное отношение к своей работе, к сохранности леса, незаконные и хищнические вырубки. Но самой большой проблемой является отсутствие лесных дорог, инфраструктуры в отдаленных поселках, оставшихся от геологов, в населенных пунктах на излучинах рек. Ни подъехать, ни обслужить этот массив, ни заняться его восстановлением. У нас много перестойных лесов, которые легко загораются от сухих гроз, не говоря уже о банальном человеческом факторе. Их сложно тушить при наших погодных условиях и недоступности к очагам возгораний. И такой лес часто уничтожается огнем. В Иркутской области 462 населенных пункта, расположенных вблизи лесных массивов. С ранней весны проводим здесь наземное патрулирование по 308 маршрутам, в которых задействованы 72 рейдовые группы – всего более 250 человек. В этом году оборудуем дополнительно тысячу километров лесных дорог, осуществляем ремонт двух тысяч километров уже существующих. При заключении договоров аренды обязательно оговариваем лесовосстановление, лесосбережение, лесоохрану – меры, повышающие ответственность рентополучателя и позволяющие слаженно работать всем. Количество лесных пожаров у нас сократилось в 7 раз, а их площадь уменьшилась в 58 раз. Продолжается работа по борьбе с незаконными рубками и хищением леса. Только за три месяца изъято триста с лишним единиц техники у «черных лесорубов». Но за год-два все проблемы не решить.
– Для северных территорий характерна еще одна беда – весенние паводки. Какие меры помогают минимизировать последствия стихии?
– У нас хорошее взаимодействие с региональным МЧС. Заранее начинаем готовиться к подъему уровня рек и разливам. С последствиями паводков бороться приходилось не раз. Хотя все, что необходимо было восстановить (школы, жилье), мы восстанавливали, выполняли свои обещания на сто процентов. Сегодня на Лене сооружены дамбы и серьезных затоплений уже нет. Остается лишь ряд малых поселков в низинах, которые зачастую легче перенести в более удобные и не затапливаемые места, чем менять русла рек. Поэтому, когда выполняем какие-либо региональные программы – ремонт ветхого жилья, переселение людей – мы учитываем эти обстоятельства.
– Не так давно вы объявили приоритетом развитие сельского хозяйства и обеспечение продовольственной безопасности региона. Но ведь Иркутская область относится к поясу рискованного земледелия!
– Когда мы говорим о крупных инвестиционных проектах («Сила Сибири», вторая ветка БАМа, строительство аэропорта), то понятно, что без соответствующей инфраструктуры, обеспечения медицинским обслуживанием, образованием, нормальным питанием все это выполнить было бы невозможно. Очень важно, чтобы наши дети получали продукты питания с понятной историей происхождения. Для этого и нужно развивать сельское хозяйство. Мы поддерживаем фермеров, крупных сельхозпроизводителей через субсидии и дополнительные программы. В животноводстве у нас уже сейчас заметен прирост, вышли на 100% обеспеченности по яйцу, серьезно продвинулись по заготовкам мяса. Пшеницы производим 850 тысяч, что гораздо больше, чем в период СССР. Так что, можно сказать, сельское хозяйство уже дает хороший результат. И отдача на рубль вложений не меньше, чем в других отраслях. Однако импортозамещение возможно не только в производстве продуктов питания, но и в высоких технологиях. К примеру, раньше мы покупали много деталей для авиастроителей на Украине или в дальнем зарубежье. Сейчас на базе иркутского предприятия создаем машиностроительный кластер с возможностью выпуска комплектующих для полной сборки самолетов в Иркутске. Соответственно дополнительно появится 300–500 высококвалифицированных рабочих мест. Чтобы добывать золото, восстанавливаем завод, который производил драги. Раньше ведь было это все. Те кооперационные связи, которые являлись прежде основой экономики, конечно, давно нарушены, но их нужно восстанавливать. Это же абсурд, когда мы покупаем продукты питания, которые могли бы сами производить, по более высоким ценам, к тому же менее качественные. Поэтому уделяем импортозамещению и продовольственной безопасности особое внимание.
– Проявляют ли интерес к региону крупные финансово-промышленные группы?
– Когда мы три года назад искали возможности для роста, дали преференции компании «Роснефть», в результате они на «Верхнечонскнефтегазе» вышли на добычу 10 миллионов тонн. «Иркутская нефтяная компания» не так давно считалась чуть ли не мануфактурой. На сегодняшний день это самая динамичная компания в России, добывающая почти пять миллионов тонн нефти. При этом мы изначально стремились не нарушать дифференциацию в промышленности и ориентировались не только на увеличение производства сырья, но и на выпуск продукции с высокой добавленной стоимостью. Поэтому поддержали машиностроение, авиастроение, добычу золота, нефтепереработку. Так что у нас падения резкого не произошло. Практически по всем направлениям имеем рост экономических показателей.
– Давайте перейдем от экономики к социальной жизни. В Иркутской области много малых народностей. Как складываются отношения между представителями разных этносов?
– Наш регион всегда считался миграционно-активным. Можно вспомнить декабристов. Есть польские, белорусские деревни, не говоря уже о поселках с преобладанием коренных, аборигенных этносов. Значительные территории занимают буряты, сохраняющие свою культуру, родной язык, музеи, театры. Мы стараемся поддержать их традиционные виды промыслов. Для тофов это охота, для бурятов – сельское хозяйство. Но межнациональных конфликтов в Иркутской области нет.
– То есть «стенка на стенку» не ходят?
– К счастью, нет, хотя попытки были. Здесь православные, мусульмане, представители других конфессий мирно уживаются, так же, как и придерживающиеся буддизма и шаманизма. Мы восстанавливаем школы со спортивными комплексами, с лингафонными кабинетами, библиотеками. Главное, чтобы люди имели возможность не только работать, но и отвести ребенка в садик, в школу, кинотеатр.
– По статистике больше трех-четырех лет ни один руководитель Иркутской области не задерживается на своем посту. С начала 90-х годов вы – уже седьмой губернатор. С чем связаны бесконечные кадровые перемены?
– Территория у нас очень интересная, инвестиционно привлекательная. По многим параметрам, таким как производство целлюлозы, мы первые в мире. Кроме самолетостроения, добычи нефти, газа, золота, есть уголь, гидроэнергетика. Четыре крупнейшие гидростанции на территории. У нас в Братске гидростроительство, в Шелехово – алюминиевое производство, Иркутск считается научно-образовательной столицей. в Ангарске –нефтепереработка и многое другое. То есть наличие огромного пересечения интересов разных групп тормозило развитие области. Многие предприятия были потеряны из-за неправильных управленческих решений, в том числе на региональном уровне. Конфликтные ситуации складывались с муниципалитетами, которые также мешали развитию. Социальных объектов строилось крайне мало. Поэтому, естественно, недовольство было со стороны муниципалитетов, которые считали себя забытыми и брошенными. Сегодня мы только детских садиков в год по 35 штук строим, а еще – школы, больницы, плавательные бассейны, дороги. Постоянно выезжаем в территории, обсуждаем проблемы и решаем их. Город Иркутск тоже находился в перманентном конфликте с областной властью. Сейчас у нас новый мэр, избранный из числа депутатов городской Думы, и мы абсолютно консолидированно работаем. Решаем проблемы транспорта, строительства дорог, развязок. Не так давно президент передал нам аэропорт, который находится в черте города, – планируем начать его реконструкцию.
– Ваши предшественники или другие бывшие управленцы больше никак не участвуют в жизни региона?
– При губернаторе существует Совет почетных граждан, в который входят люди с огромным опытом: Геннадий Павлович Комаров – бывший руководитель железной дороги, Виктор Митрофанович Боровский – бывший председатель областного законодательного собрания, Альбина Семеновна Ковалева – бывший прокурор города. Они часто приходят, советуемся по разным вопросам. С Дмитрием Федоровичем Мезенцевым недавно встречались в Китае. Но чаще всего общаемся с Борисом Александровичем Говориным. Он, кстати, и возглавляет Совет. Конечно, их поддержка, рекомендации помогают во многом. Чтобы правильно прогнозировать достижения, предупреждать промахи и ошибки в принятии важных решений, от которых зависит жизнь сотен тысяч людей.
– Какие меры вы считаете главными для оздоровления экономики и социальной жизни региона?
– У нас уже сейчас хорошая динамика по всем индексам. Ожидается, что в этом году объем инвестиций составит 200 миллиардов рублей. И все же территория столько лет была в депрессии, занимая по многим позициям конечные места в рейтингах. Из рук вон плохо обстояли дела в экономике, в социальной жизни, в вопросе сохранности леса, с незаконной добычей древесины, лесными пожарами, с чего мы и начали разговор. Ведь раньше, как правило, все сваливалось на правоохранительные органы или МЧС. Вот лес воруют – полицейские виноваты, огонь в тайге – виноваты пожарные. Поэтому борьба не приносила ощутимых результатов. Если власть показывает пример, что на территории нет неприкосновенных, то люди сразу видят. Неотвратимость наказания отбивает у каждого охоту брать пилу и вырубать лес возле деревни. Когда вокруг обустраиваются лесные дороги, устанавливаются видеокамеры на магистралях, контролируя передвижение лесовозов, то это тоже дает результат. Словом, факторов много. И все же главный из всех – человеческий фактор. Когда мы в шаговой доступности строим спортивные комплексы, бассейны, замещаем бесцельное времяпровождение на улице или «пивную культуру» на здоровый образ жизни, то это и есть главное, к чему все должны стремиться. Оздоровление или модернизация экономики начинаются с улучшения жизни людей.