Первый заместитель художественного руководителя – директора МХТ имени Чехова Юрий Кравец

– Юрий Анатольевич, такого количества нововведений, запретов и рекомендаций, исходящих от власти, как в 2014 году, не было давно. Вы чувствуете, что театру в новых рамках стало жить труднее?

– Я не открою Америки, но так было и будет всегда. Сначала что-то вводится, потом смотрят, как это приживается или не приживается… Выпустили новый закон? Театр обязан его соблюдать, каким бы абсурдным он ни казался. Я сторонник именно этого подхода: давайте работать, давайте смотреть на результат, набивая себе шишки, пока не сложится четкая картина, что было верно, а что – нет.

– А если вдруг что-то «неверно»?

– Не беда. Вспомните, как произошло с 94-м законом о госзакупках. Изначально театры вынуждены были каждую мелочь приобретать через тендер. Доходило до смешного: закон подталкивал директоров заключать договор не со столярным цехом, который делает декорации профессионально, а с мастерской по ремонту заборов, потому что их оплата труда на порядок ниже. Тендеры объявлялись и на пошив одежды, и даже на постановку спектакля. Но жизнь внесла свои коррективы: люди собрались, поработали, накопили опыт, и в короткий срок поправки были внесены. На изготовление декораций театр мог тратить уже до 400 тысяч рублей вне тендера, а потом чиновники отменили и эту главу. Точно так же корректируются и остальные законы – например, 44-й о контрактной системе. Всякий раз, приглашая на постановку режиссера, дирекция оформляет множество документов, доказывая, что именно режиссер N крайне необходим коллективу. Я уверен, что и эта глупость отпадет сама собой.

– Откуда такая уверенность?

– Нужно понимать, что законы принимаются не только для театров, а для всех социальных институтов, из которых состоит государство. И то, что с позиции деятеля сцены выглядит нелепо, чиновникам может казаться вполне логичным – они смотрят на процесс с точки зрения закона. Яркий пример. Едет театр, скажем, на гастроли в Сочи. Приходим на согласование к чиновникам и говорим: «Мы едем в Сочи, аренда стоит 100 рублей». В ответ они задают резонный вопрос: «А сколько стоит аренда театра в Новосибирске?» Мы говорим: «80 рублей». – «В таком случае поезжайте в Новосибирск». С нашей точки зрения – полный абсурд: нам нужно порадовать сочинцев. Но с точки зрения экономиста – не абсурд. Там дешевле. У нас разные цели и задачи. И чтобы они совпали, нужно время, нужен диалог. А если мы будем ходить с лозунгами «Доколе!», то ничего не получится: мы ни в Сочи не поедем, ни в Новосибирск.

– В этой связи я хотел спросить: не пострадал ли театр от своего остросатирического «Идеального мужа»? Ведь те же чиновники и представители РПЦ не раз высказывались против этой постановки…

– В глобальном плане – нет, не пострадал. Да и причин для этого я не вижу – мы ведь никого не оскорбляем. У театра не было ни малейшего желания показать какого-то конкретного человека, как-то его унизить. Шумиха вызвана лишь тем, что легкоузнаваемые человеческие пороки показаны на современных персонажах. Но театр на то и театр, чтобы помогать зрителю со стороны взглянуть на нашу жизнь…

– Шумиха была спровоцирована еще и тем, что, дескать, ничего не осталось от классической пьесы. Недавно, кстати, про эту тенденцию говорил и министр культуры на встрече с президентом: мол, есть театры, которые «искажают классику». А как, на ваш взгляд, должен ли чиновник направлять художественный процесс?

– Интересный вопрос. В регионах есть организации, именуемые управлением культуры. Название мне всегда казалось абсурдным, потому что культурой управлять невозможно. Как можно «управлять» художником, который пишет картину? Как можно «управлять» писателем, который сочиняет роман?

– А тем более как можно делать это, внедряя запреты…

– Лично я против каких-либо ограничений. Потому что они подталкивают художников на более резкие вещи, чем мат. Попытка дать деятелям культуры «правильный вектор» неизбежно натолкнется на сопротивление – у художников возникнет азарт поговорить о злободневном в обход установленных препон. Выиграет ли от этого искусство? Вполне возможно. Наверняка появятся новые формы, прорастут интересные жанры. Но, другое дело, каков результат? Может быть, все поймут, что и не надо было ничего запрещать и что задачи художника при любых условиях остаются одинаковыми…

– Вас не пугает, что запретов в последнее время становится больше?

– Сколько бы их ни было, давления на театры нет. Да и страшного тоже ничего не происходит. Коль скоро так получилось, значит, на культуру наконец обратили внимание. Во-первых, так жить проще (теперь понятно, чего от нас ждут) и, на мой взгляд, интереснее. А во-вторых, благодаря повышенному вниманию новая публика обязательно придет в зал посмотреть: что же там происходит? Пускай таких взрывных штук будет как можно больше и пускай чиновники не забывают о театре и впредь. Меня этот процесс, если честно, только радует: вспомните, сколько лет подряд деятели сцены добивались того, чтобы на них обратили внимание. И вот наконец заметна попытка диалога. Пусть этот диалог начинается с запретов – все равно так гораздо лучше, чем существовать в полном забвении. А уж острые углы, поверьте, мы обойдем…

– Помимо санкций нынешний год подарил театрам и большую гастрольную программу – столичные коллективы могут, как раньше, выезжать в регионы на довольно продолжительное время…

– Я бы хотел здесь вот на чем остановиться. Еще будучи директором Саратовского театра драмы, я предлагал своим коллегам собственную схему возрождения гастролей. Но тогда, видимо, другие времена были на дворе – и меня не услышали. А схема достаточно проста и эффективна – велосипед изобретать не нужно.

– Она отличается от той, по которой работает Федеральный центр поддержки гастролей?

– Думаю, она идет немного дальше. Федеральный центр занимается сейчас тем, что вывозит столичные театры на гастроли в глубинку. И это очень хорошо. А я предлагаю схему, которая позволила бы и региональным театрам активно ездить на гастроли и зарабатывать деньги… Попробую объяснить. Берем, скажем, Приволжский федеральный округ. В его центре создается головное предприятие, которое аккумулирует в себе лучшие спектакли округа. Государство дает головному предприятию, условно говоря, 100 рублей. И эти 100 рублей центр тратит на то, чтобы отвезти спектакли во все 14 республик и областей Приволжского округа. Далее начинается «прокат программы». Например, две недели подряд Саратовский театр играет в Самаре свои спектакли, Самарский – в Перми, Пермский – в Казани, Казанский – в Ульяновске и так далее. Аренду при таком обмене оплачивать не нужно, технический персонал, монтировщики, осветители есть в каждом местном театре – это позволяет экономить. Так проходит две недели: каждый театр показывает свои лучшие постановки, затем артисты и декорации переезжают в следующий город. Карусель закрутилась…

– А как театру покрывать расходы на проживание, питание и рекламу?

– К примеру, рекламу берет на себя гастролирующий театр, поскольку он продает билеты и получает от продаж деньги. Проживание и питание обеспечивает регион, который направляет театр на гастроли, а транспортировку декораций и проезд актеров оплачивает, как я уже сказал, головной центр. Таким образом, в федеральном округе создается общее гастрольное поле. Но могут быть и другие варианты. Для этого Федеральный центр должен собрать директоров театров, обсудить и выработать единую стратегию. Дальше. Что самое главное на нынешний день? Как говорит Олег Павлович, у нас эпоха капитализма с нечеловеческим лицом. Потому что у нас ничего не бывает «на халяву» – никто ничего не делает бесплатно. Поэтому надо добиться того, чтобы эта карусель могла себя обеспечивать. Вот приехал театр из Перми в Казань, сыграл свои 10 спектаклей, 5% от заработанной суммы он должен перечислить в фонд, созданный при головном предприятии. Зачем? Чтобы уже на следующий или через год государство выделяло на гастроли не 100 рублей, а 90 (10 рублей головное предприятие добавит из собственного фонда). Когда этот маховик запустится, то я уверен, что через какое-то время театры сами смогут обеспечить свою гастрольную деятельность.