– На ваш взгляд, что дали москвичам эти выборы?
– Они дали прежде всего возможность познакомиться со своими будущими депутатами. Ясно, что депутатский корпус Москвы достаточно серьезно изменится в этом году. Информированность о новых политиках невелика. Тем более сейчас мертвый сезон: лето, отпуска – обстоятельства для избирательной кампании не самые лучшие. Важно, чтобы не получилось, что 20% москвичей в сентябре выберут людей, которые всем остальным неизвестны.
– А что получили от предварительных выборов кандидаты?
– Безусловная польза для всех кандидатов заключалась в возможности оценить свои шансы. Ведь если шансы хорошие, то действительно надо вкладываться и идти до победы. Иначе лучше не тратить время, деньги и энергию.
– Получил ли кто-то еще какие-то бонусы?
– Есть, безусловно, плюс для властей, московской мэрии. Она дала стимул самоорганизации общественных сил. Партии у нас в обществе не очень популярны, а в Москве в последнее время особенно. Тем более в Москве – новая система выборов по одномандатным округам, где партийный бренд мало что значит. Раньше можно было прикрыться этим брендом и протащить в Думу кого решит начальник партии. Сейчас же нужны яркие личности, которым будут доверять избиратели. Ну а где взять этих людей? Политическое поле в Москве довольно скудное. Команда прежнего мэра вела себя достаточно авторитарно, практически не допуская независимой активности. Поэтому серьезных кандидатов маловато. Надо их откуда-то вытаскивать. А мэрия заинтересована, чтобы в Мосгордуму пришли вменяемые люди, которым есть что сказать и которые не популизмом будут заниматься, а совместно с исполнительной властью станут работать на благо города. Праймериз – это один из инструментов, который способен помочь отделить краснобаев от действительно серьезных политиков.
– Две трети победителей праймериз – новые лица. На выборах будет так же?
– Этот шанс и без праймериз очень высок. Вопрос, в какую сторону. Новое – не всегда хорошее. Плохое может смениться худшим. Сама природа выборов такая: кандидату главное победить. Он может пуститься во все тяжкие: наобещать несбыточные золотые горы, предложить решения, которые кажутся популярными, но при этом абсолютно невыполнимые либо вредные. Есть риск, что на место отработавших свое депутатов придут не серьезные политики, думающие о городе, а люди, для которых Мосгордума – это политическая трибуна для развития своей карьеры на федеральном уровне. Поэтому и нужны своеобразные рогатки, которые отделяли бы овец от козлищ, облегчали бы продвижение в политические институты людям, настроенным на конструктивную работу, и наоборот, затрудняли его агитаторам, горланам. Праймериз – один из возможных фильтров такого рода. Он не решает проблему в корне, поскольку она нерешаема в рамках демократической системы в принципе, но создает предпосылки, чтобы людей выбирали в депутаты не за умение наобещать с три короба.
– С чем связано появление такого огромного количества кандидатов – более тысячи человек?
– Во-первых, с тем, что Москва – большой город, самый образованный и информированный. Москва – это единственный на территории России член сети глобальных городов. Он оказывает влияние не только на развитие страны, но и планеты в целом. Тут много талантливых людей, и очень хорошо, что многие из них захотели попробовать себя на политическом поприще. Второй фактор – это смена закона о выборах. Раньше депутаты избирались по партийным спискам, и человеку, не имеющему прямого выхода на лидера партии, пройти было очень сложно. Сейчас можно и не аффилированному к партии кандидату попробовать свои силы. Да и мэрия приложила большие усилия, чтобы стимулировать активность кандидатов. Выборы интересны, когда есть выбор. Может быть выбор между двумя кандидатами, как, например, в Америке. Мы к такому пока не привыкли. Нам желательно побольше кандидатов, чтобы сравнить зеленое с квадратным.
– А сыграло ли в этом плане какую-то роль отсутствие ограничений для кандидатов?
– Фильтры могут быть устроены по-разному. На этих праймериз был хороший фильтр: на входе пускают всех, а на выходе выясняется, что кто-то победил, а кто-то нет. После этой победы им предстоят еще серьезные состязания – настоящие выборы. Это гораздо лучше, чем муниципальный фильтр, который сейчас действует на выборах губернаторов. Там без поддержки соответствующего числа твоих партийных депутатов ты не можешь участвовать в выборах. Это чрезмерная жесткость.
– Есть ли какой-то идеальный путь в этом плане?
– Каждая страна выбирает для себя. К единому выводу можно однозначно прийти только после нескольких циклов функционирования политической системы по одним и тем же правилам, когда происходит самонастройка системы. У нас же каждые выборы проходят по новым правилам. Поэтому и нужны всяческие ухищрения, в том числе праймериз.
– Удалось ли организаторам праймериз наладить политический диалог между властью и оппозицией?
– В некоторой степени удалось, а в некоторой не удалось. Например, «Яблоко» отказалось участвовать. Для них это такой компромисс с властью, который неприемлем. Это их право. Участвует в праймериз тот, кто видит в этом для себя смысл.
– А есть ли он?
– Смысл есть не только для власти, но и для оппозиции. Это бесплатное время, бесплатное помещение, бесплатная возможность агитировать за себя, не будучи связанным жесткими нормами выборного законодательства. Для оппозиции это просто шикарное предложение. В «Яблоке», видимо, оценив свои шансы, поняли, что на этих праймериз у их кандидатов победить не получится. Зато они решили получить политический, пиаровский эффект: «Мы нонконформисты, не будем идти на сговор с продажной властью». Это вполне в традициях нашего политического рынка.
– Насколько, на ваш взгляд, выборы были прозрачными?
– Все, конечно, было на скорую руку, потому что делалось в первый раз. Сложно было организовать их лучше. Для меня главный критерий – сколько пришло народу. 250 тыс. человек в этой ситуации – просто шикарный результат. Не нужно закрывать глаза на проблемы, но в целом все прошло нормально.
– Удалось ли организовать дебаты?
– Сами по себе дебаты – хорошая вещь. Лучше всего, если дебатируют два человека, как в боксе. Если дебатируют 10 или 15 – это не дебаты. Эти дебаты были не особо разработаны. Да и вообще в нашей стране нет культуры дебатов. Это проблема: если нет дебатов, нет диалога. Если нет диалога, то власть и оппозиция воспринимают друг друга не как партнеров, а как врагов.
– Инициаторы «Моей Москвы» надеялись, что предварительные выборы помогут выявить повестку дня, понять, что волнует москвичей. Удалось ли это сделать?
– Можно из Москвы в Петербург двигаться через Рим, а можно через Вышний Волочек. Каждый выбирает ту дорогу, которая ему кажется оптимальной. Самый простой путь узнать, что волнует москвичей – посмотреть опросы общественного мнения. Там известно все, что волнует москвичей, с высоким уровнем детализации даже по районам. Для этого не надо проводить праймериз. Праймериз – это не институт изучения общественного мнения. Это институт тестирования шансов кандидатов.
– Благодаря праймериз в столице начали раньше обсуждать предстоящие выборы в Мосгордуму. Увеличит ли это явку избирателей в сентябре?
– Да, узнало о выборах больше народу, но прямого влияния это не окажет. Все-таки впереди три месяца мертвого сезона. В прошлом сентябре на выборах мэра мы уже увидели, какая низкая явка: 30% с небольшим. А сейчас – выборы в Мосгордуму. Поэтому явка, на мой взгляд, будет ниже, чем в прошлом году. Вряд ли праймериз сильно помогут, к сожалению. В сентябре будет другая повестка, а праймериз к тому моменту забудутся. Но они оживили достаточно застылое и архаичное политическое поле в Москве. В этом плане праймериз сделали большое дело.