«Куда бы мы ни ехали…»

Идя на спектакль, автор «НИ» даже не предполагала, что это – римейк. Таким образом, удалось посмотреть просто премьеру, не напрягая себя задачей выяснить, не устарел ли спектакль и выдерживают ли актеры Вахтанговского конкуренцию со своими литовскими коллегами. Но первое, что пришло в голову уже на первых сценах, была счастливая мысль: «Вот форма и язык, художественная ценность которых безотносительна ко времени! Ибо – подлинная метафора!» Впрочем, как и основные темы спектакля: с трудом преодолеваемый вечный дефицит толерантности между народами, культурами, поколениями.

Восьмидесятилетний каменотес Эфраим (Сергей Маковецкий) узнает о том, что его сын, давно покинувший бедное еврейское местечко, стрелял в губернатора. Эфраим, отправляется в Вильнюс, надеясь увидеть сына в последний раз («куда бы мы ни ехали, мы едем к своим детям, а дети едут от нас»). Его сосед-водовоз Шмуле-Сендер (Евгений Князев), сын которого еще раньше уехал аж в Америку, соглашается отвезти его на своей лошаденке. А местный полублаженный Авнер Розенталь (Виктор Сухоруков) присоединяется к этой компании приключения ради. Хотя до Вильнюса и не так далеко, продолжительность их путешествия зависит не столько от расстояния, сколько от превратностей судьбы, делающей евреев вечными странниками. А содержанием их жизни в течение недели в пути станут встречи и расставания, преодоление опасностей, свадьба и похороны, а также мудрые и легкомысленные дорожные разговоры.

…Разрушая простор сцены, центральную ее часть занимает гигантское нагромождение видавшей виды мебели, на разных уровнях которого притулились ездоки. Длинный комод, подпирающий груду слева, увенчан женским портретом – это лошадка, тянущая на себе воз сбереженного скарба (как метафору груза невзгод и тяжелых воспоминаний народа-скитальца). Справа закулисье отгорожено аркой-вратами – это и дом Эфраима, заколоченный перед последним, возможно, путешествием, и ворота стены иерусалимской (куда ведут евреев все дороги), и сияющие врата рая, через которые покинет этот мир один из персонажей. Решетчатый черный задник едва различим в темноте – взбираясь по нему, актеры будто парят в воздухе, подобно персонажам Шагала.

Рассыпающая в воздухе горсть зерна сдвигает с места лошаденку, а раскаленные воображением камни будто сами «играют» баню – взаимодействие актеров с субстанциями (бренд литовского театра) в спектакле Туминаса – просто учебник! Так же, как и пластические находки режиссера – сцена дойки козы (Юлия Рутберг блестяще играет домашнюю любимицу Эфраима), или передвижения правоверных евреев гуськом и в ногу (трогательный шарж, добавляющий этнического колорита), или русский офицер, прискакавший верхом на литовском солдате (колорит политический). Вообще, сценическая траектория актеров безупречной точностью напоминает движение шахматных фигур. А исполненная трагизма и лихого отчаянья музыка Фаустаса Латенаса наполняет воздух полынной горечью.

Среди созвездия вахтанговских премьеров, играющих спектакль, особо хочется выделить две работы: загадочный шалопай Хлойне-Генех в самозабвенно-чаплиновском исполнении Виктора Добронравова и Авнер Розенталь в интерпретации не в первый раз приглашенного в вахтанговскую постановку Виктора Сухорукова. Его некогда малоприятный бакалейщик, достигший просветления после мгновенной утраты всего, что имел, намеренно выпадает из общей фактуры спектакля. Среди беспробудного «еврейского счастья» этот «местечковый сумасшедший» счастье, похоже, обрел – Сухоруков играет человека, сознательно отказавшегося почти от любой самоидентификации, разделяющей людей: в нем нет ни национальности, ни возраста, ни даже, кажется, пола – он мечтает стать деревом. Осознавший, что радость можно найти в самом факте жизни, он первым покидает эту жизнь. Бог улыбнулся ему, избавив от финала: у въезда в Вильнюс «ковчег» встретят борцы за чистоту в защитных костюмах с опрыскивателями, чтобы истребить прошедших путь, как насекомых…