Фарятьев в зазеркалье

В комнате с желтыми обоями в ярко-синих цветах милая, но тщательно опошленная модным прикидом женщина корчится в попытках непринужденной беседы с неуместным ухажером. (Полина Кутепова достигает горько-комического эффекта простодушной игрой с текстом и нарочитой пластической зажатостью.) Дантист Фарятьев – инородное, тусклое тело в пестром интерьере, – соломинка, за которую пытается ухватиться героиня, изнуренная безответной любовью к его харизматичному товарищу Бедхудову. Притом что подобный компромисс для нее глубоко оскорбителен – Фарятьев из ряда вон зауряден. (Рустэм Юскаев в этой роли до обидного «отсутствующий», особенно на фоне карнавала остальных персонажей, включая виртуальных. А между тем заурядность – это тоже индивидуальность, а не отсутствие ее. Столь невнятно выстроена эта роль, что персонаж не оставляет о себе никакой памяти, даже после того, как открывает свое инопланетное происхождение.) В ситуацию унизительного сватовства активно вмешивается навязчиво-заботливая мать героини, от которой рябит в глазах, как от обоев, – на ней и халат точно того же цвета (Галина Кашковская). А также младшая сестра Люба (Вера Строкова), с подростковым максимализмом пытающаяся морально уничтожить столь не подходящую для любимой сестры партию.

Но постепенно обеим сестрам открывается заманчивость доморощенной теории Фарятьева – о том, что в основе всех наших внутренних проблем, равно как и проблемы коммуникаций, лежит инопланетное происхождение человечества и потерянная им впоследствии связь с космосом. Александра цепляется было за эту идею как за утешительную в ее женском одиночестве, однако космические грезы Фарятьева не могут составить конкуренции ее маниакальной, сугубо земной привязанности к доминантному землянину Бедхудову – и Александра бежит фантазий. Зато изначальная подростковая агрессия обнаруживает в глубине своей вселенское подростковое одиночество, и Любовь, не перешедшая пока во взрослый разряд, бросается вслед за Фарятьевым в сладкий омут социального инфантилизма.

Автора новой версии неожиданно увлекло сценическое воплощение именно фантазий протагониста – так прямолинейно и в лоб считана информация, таящаяся в названии пьесы. Вместе с художником Марией Трегубовой режиссер стирает грань между миром иллюзий и земной ипостасью персонажей: происходящее на авансцене отгорожено от «потустороннего» пространства стеной с прорезанным в ней огромным глазом-«зеркалом», за которым дублеры повторяют каждое движение героев, которые иногда вдруг, забывшись, перемещаются в «зазеркалье». Какой из двух миров реален и где пересекаются эти разные измерения – загадка, отсылающая зрителя в сферы подсознательного. По мере того, как аутисту-Фарятьеву удается втянуть в массовый эскапизм учительницу музыки, ее младшую сестру, а также их хлопотливую мамашу и свою жертвенную тетушку, перегородки на сцене исчезают, потустороннее пространство ширится, плоскость под ногами встает на дыбы, так что персонажи балансируют из последних сил, чтобы не упасть, на заднике вспыхивает звездное небо, а изо всех щелей начинают лезть космонавты.

Вообще, весь визуальный ряд – декорации, виртуальные полукукольные персонажи и игры с реквизитом – выполнен с большой смекалкой и скучать не дает. Вот только на фоне многоцветья параллельных миров (плодов теорий или психических расстройств?) совершенно блекнет и обесцвечивается гамма сложных человеческих переживаний.