«Не страшно быть разлюбленным толпой»

* * *
Не страшно быть разлюбленным толпой,
способной быть восторженно тупой,
с жестокою капризностью детей,
с диктаторской влюбленностью своей.

Не страшно быть разлюбленным толпой,
а страшно быть разлюбленным тобой.
Но женщина любая
есть толпа
из женщин.
Несовместны их порывы:
одна умна, вторая чуть глупа,
и все, хотя по-разному, ревнивы.

Что женщина?
Всегда многоартистка.
Одна к себе не подпускает близко,
та заморозит взглядом василиска,
та искушает, словно одалиска.
Другая – кротость,
в коей скандалистка.

Но ты и мать,
нежнейшая ко мне,
и к сыновьям…
Ревную в глубине.

Я всех тебя
другим не уступлю
и на мизинчик твой не наступлю,
уж столько лет вздыхая, но любя
толпу разнообразнейших тебя.
Февраль 2014

* * *
Реализм еще недоисчерпан,
но сварганить всё можно шутя
из любого чего-то и с чем-то,
как играющее дитя.

Не уверен я –
устоятся ли
слишком умственные инсталляции,
а вот радуги устоят.
Как? – секреты Господни таят.

Шар земной так набит черепами весь,
но природа в нем вечно нова,
потому что в ней неисчерпаемость,
ибо сам он себе голова.

Сохрани себя –
Божию классику, –
шар земной,
всех шаров шаровей,
где российскому кланяюсь кладезю
я, колодезный журавель!
14 февраля 2014

Памяти С. Лесневского
Нет Запада, Востока.
Есть птица Гамаюн.
Есть Шахматово Блока,
а посреди – валун.

Кровь крови не отмыла,
и жив златой кумир.
Но середина мира –
где мысль объемлет мир.

Не правят ныне троны –
айфоны, интернет.
Не вздрагивают дроны –
ведь в них пилотов нет.

Есть на убийства скидка.
Не стрелы, не ножи –
сегодняшнее скифство,
лишь кнопочку нажми.

Заблудшие двенадцать
на скользких мостовых
еще не раз приснятся
с Тем, Кто не бросил их.

Иконой стать, быть в бронзе –
не в этом с Ним родство,

а главное – не бросить,
не бросить никого.

Нельзя позволить, чтобы
в борьбе добра и зла
отзывчивость
от злобы
не спасена была.

Как юноша лысевший,
но сделав тонкий ход,
спас тот валун Лесневский,
последний Дон Кихот.

А может, как наследность,
своим примером спас
еще и предпоследнесть,
да и бессмертье нас?

Важней землепроходства
смысл жизни на земле.
Спасает благородство
все буквочки в золе.
13 февраля 2014

* * *
Всё страшное то, что в нас кроется,
тая неудачников месть, –
всё может в потомках утроиться,
в грядущее боком пролезть.

Но, если родятся прекрасные
всех лжей супротив бунтари,
пусть в души удастся прокрасться и
всех сразу открыть изнутри…

И только глазами ты ввысь поведи,
глаза и над нами нежны,
а жизни – взаимоисповеди,
и даже среди тишины.
13 февраля 2014

* * *
Никого не любить – некрасиво,
как зимою снежков не лепить,
и любить невозможно Россию,
если в ней никого не любить!
2014

* * *
На зубах у невзгод, вроде желудя,
я чуть хрупнул во время войны,
слыша стук, словно жалобу желоба,
двух последних картошек страны.
31 января 2014

* * *
Нет, не выскрести меня из Руси,
как не выскрести росу из росы
и как песню – из горла соловья,
ибо сам я – это Родина моя.
2013


* * *
Как в мире не обидеть никого,
как сделать так, чтобы ко всем быть милым,
не чувствуя обиженности миром, –
ведь мир и сам обидчив роково?
2014

* * *
Когда ты, скажем, только однолюб –
для стольких в мире и сердец, и губ
ты равнодушный недообожатель
и без вины виновный обижатель,
но, если не умеришь аппетит
как собственных страстей неудержатель,
всех безутешных женщин утешатель,
хотя б одна из них за всех отмстит.
29 января 2014

* * *
Без Пушкина, но неразлучно.
Когда по нам стреляли кучно,
его убить в нас не смогли.
И белые стихи России –
они особенно красивы:
чуть-чуть по-пушкински смуглы.
13 февраля 2014

Пересоленный мост

В знаменитом фильме «Мост через реку Квай» (1957) пленные англичане строят мост вместе с охраняющими их японскими солдатами, хотя в тех и других борются противоречивые чувства.

Еще больше поразили меня истории с авральным строительством моста в Лужниках и двух мостов на БАМе. Чтобы обогнать время, в бетон добавляют соль – и он затвердевает скорее, но «пересоленный» мост быстро теряет прочность.

Еще в 1964 году я задумал об этом повесть или даже роман в прозе и долго мучился. Только через полвека понял, что вместо пространной прозы достаточно короткой поэтической метафоры, заключающейся в самом техническом термине «пересоленный мост».

Так долго я не бился ни над одним замыслом.

Мост через реку Квай был рай,
без русского «Давай! Давай!»
для тех японцев с пленными,
без всаживаемых в мозги
гвоздей кремлевских из Москвы, –
дат съездов или пленумов.

Не важно, что ты за солдат.
Мы были все солдаты дат,
стишки писали «датские»
и к датам строили мосты
порою дивной красоты,
но сроки были адские.

Для показушной быстроты
мы подсыпали соль в мосты
под пропаганду вральскую,
о партия, лишь о тебе,
о заварушке в Октябре,
забыв совсем Февральскую.

Мы строили мосты ко дням
шахтера, физкультурника,
в честь гостя из страны Мням-Мням,
по морде видно – шкурника.

Мы, как угодно высшим лбам,
взрывали храм, мостили БАМ
по нашей стройморали.
Чтоб нам не накрутили хвост,
однажды даже целый мост
на новый разобрали.

Сам царь Никита в Лужники
проверить прибыл нужники
на личное струительство,
и нас приказ огрел, как плеть:
«Мост – к съезду сдать! Соль не жалеть!
Пора кончать строительство».

Один прохвост, другой прохвост, –
все так пересолили мост,
что ржавые уста моста,
лишь наступала темнота,
скрипели: «Совесть нечиста
твоя, святая простота.
Да, впрочем, так ли ты свята?

Я – пересоленный ваш мост.
Я полон внутренних корост.
И лишь не рабский – честный пот
своею солью мост спасет,
а вот бахвальство всё снесет.

Я столько раз вам скрежетал:
металл устал, бетон устал.
Но вновь льстецы и шустрецы,
как в пиво, сыпали сольцы.
Вы мост готовили под съезд?
Съезд сплыл. А соль опоры ест…»

А если соли чересчур,
что заклинанья: «Чур-чур-чур!» –
ведь это смерть всех арматур,
всех языков, и всех культур,
и всех искусств, и всех наук,
как рыжей ржавчины паук.

Когда владычествует ржа,
она не лучше мятежа,
и пересоленный наш мост –
как перессоренный погост.
Но если соли перехлест,
ответ готов: как соль, он прост.

Вчера, сегодня и всегда:
соль – и спасенье, и беда.
Так, если власти власть слаба,
то не спасут ее слова.
Но горе, если власть крута
и заржавела доброта.

А чем же мы себя спасем?
Тем, что есть мера, и во всем.
Хрустят все позвонки страны,
от соли в них искривлены.
Так распрямимся в полный рост –
как пересоленный наш мост!
1964–2014