Актер Виталий Егоров

– Виталий, вас знает широкий зритель по роли Милко в сериале «Не родись красивой» и еще по паре десятков сериалов. Странно, что актера, столь востребованного в театре, почти не увидишь в кино…

– Мне кажется, большой кинематограф – не моя история. Может, потому, что я сильно разборчив – порой слышу: «Хотели тебе предложить, но не решились…» Но вот в прошлом году я снялся в замечательной истории под названием «Все о нем» по книге «Обет молчания». У нас там дуэт с Сергеем Жигуновым, которого я просто открыл для себя как замечательного актера. Причем я играл человека, который дал обет молчания, и за весь фильм у меня пара фраз всего. И это было здорово! Потому что фильм снимал режиссер, у которого я бы и бесплатно снимался. Криштофович Вячеслав Сигизмундович – интеллигентнейший, прелестнейший человек. Я и студентам все время говорю: «Ребяточки! Развивайте в себе вкус, не будьте пошлыми, будьте интеллигентными!» Вообще, ученики сегодня мне более интересны, чем даже театральные роли, не говоря уж о кино.

– Ваши ученики – из актерского колледжа Олега Табакова. Но Табаков вам предлагал преподавать и в Школе-студии МХАТ – почему вы так долго сопротивлялись?

– Не решался, боялся ответственности. Теперь вижу: даже не понимал, какая это ответственность. Мне ужасно нравится преподавать. Хотя возраст сложный 14–16 лет, они поступают после 9-го класса. Первый месяц после поступления они «на карантине» – не выходят в город, потому что – маленькие, Москвы не знают, у них нет студенческих билетов. Охрана, круглосуточные воспитатели. Даже москвичи домой отпускаются только на воскресенье. Если выходят за территорию, то только до 23, записываясь, чтоб охрана знала…

– То есть воспитательному моменту приходится уделять больше времени, чем в случае со взрослыми студентами?

– Воспитательный процесс в актерской профессии – многосложная история. Это такое воспитание, которое не нарочито, но в процессе занятий и репетиций подразумевается. Но они – улавливают. Вот недавно было грандиозное событие – мы с дипломными спектаклями были на гастролях в Саратове (Юрий Кравец поставил с учениками спектакль по Рощину «Про любовь», а я – по Астафьеву «Пастух и пастушка»). И был аншлаг, и зрители стоя аплодировали. Но мне как педагогу было особо приятно, когда люди из Саратовского театра говорили: «Боже, какие воспитанные, прекрасные дети! Они не войдут, куда нельзя, они знают, что нельзя трогать кулисы…». И, репетируя со своими студентами на сцене Табакерки «Школу жен», я видел, что могу им уже чего-то и не говорить – они знают, как надо общаться, чего они могут, а чего – нет, что должны…

– Актеры часто говорят о том, как страшно играть рядом с учителем. А вам не страшно играть вместе с учениками?

– С учителем мне не страшно! Страшно как раз с учеником! Понимаешь, что ты требуешь от них того, что у них получается слету, а сам ты так сразу не можешь. Мне вообще кажется, что на их горящем глазу и молодой энергии держится этот спектакль. И тебя это подхлестывает, подстегивает, думаешь: «Надо соответствовать!» Я играю всего лишь «резонера», друга главного героя Арнольфа, бесконечно спорящего с главным героем о том, стоит ли жениться и можно ли избежать «рогов». А вот у моего ученика Павла Шевандо – роль героя-любовника!

– Все преподаватели колледжа – люди одной школы. Нет интереса «вкрапить» представителей иных направлений в театре?

– Я думаю, что нежные детские души стоит поберечь. Сначала надо научить каким-то более серьезным вещам. То, что сегодня видишь в так называемом экспериментальном театре, наши студенты сделают за полрепетиции или за репетицию. Мы пытаемся научить тому, чему меня учили Лобанов и Табаков в Школе-студии, – тому, что можно применить везде. Не говоря уже об ультрамодных режиссерских экспериментах. Наши студенты, репетируя в МХТ или в Табакерке, понимают, что актеру надо уметь что-то делать самому. А у некоторых режиссеров не «что-то», а почти все. Я – сторонник традиционного русского театра, артист которого универсален. Мне подарил свою книжку «Актер и мишень» Доннеллан (я получил огромное удовольствие от работы с ним над спектаклем «Три сестры») – так вот там он, по сути, рассказывает систему Станиславского!

– У вас по 6–7 спектаклей в месяц плюс почти круглосуточная занятость в колледже. Когда успеваете побыть отцом двоих дочерей?

– Иногда неделями видимся только утром, а вечером – обнимаю спящих детей. У супруги выражение появилось: «Ты снова к чужим детям?» Я сначала так и говорил: «Еду к детям». Потом супруга попросила: «Ты хоть при старшей дочери не говори, что к чужим детям едешь!» И я стал говорить: «Еду к студентам!».

– У них единственный выход – поскорее вырасти и поступить к вам в колледж…

– Старшая ходит в музыкальную и балетную школу – в свободное от детского сада время. Судя по рвению, подозреваю, что она будет больше связана с музыкой, чем с балетом. Впрочем, в колледже ей тоже нравится, она перезнакомилась со всеми студентами.

– А на ваше знаменитое хобби – домашние цветы – время остается?

– Остается! Я к тому же еще и сад посадил. Дом еще не готов, но сад растет. И он уже перезимовал – вместе с экзотическими абрикосами, виноградом и тутовым деревом…

СПРАВКА «НИ»