Награда за смелость

Будущие террористы сначала хотели «гуманно» использовать для этой авантюры собственных детей, но их жены приняли эту идею за странную шутку и послали мужей куда подальше.

В поисках уже чужих детей Паша с подельниками мотался весь день 1 декабря по городу на автобусе, заранее захваченном вместе с водителем. К середине дня бандиты полностью разочаровались, как вспоминал на следствии Якшиянц, в системе советского образования. Рецидивист возмущался, что к одной из школ нельзя было вообще вплотную подъехать на автобусе, в другой никак нельзя было понять, уроки там идут или началась перемена, а в третьей учителя сразу отказались от сомнительных транспортных услуг. Преступникам стало ясно, что заманить достаточно большое число детей в автобус – дело не простое. Но тут Владимир Муравлев, один из четырех бандитов, вспомнил, что около городской типографии видел днем целый класс школьников. Компания рванула туда, чтобы успеть перехватить детей, выходивших из Дома печати.

Бандиты, к сожалению, успели.

Предложение неожиданных «шефов» занять уютные места в теплом автобусе замерзшими детьми было встречено на ура. Наталья Ефимова и опомниться не успела, как ее четвероклассники оказались в пассажирском «ЛАЗе». Так 24-летняя учительница и 31 десятилетний ребенок стали заложниками четырех бандитов.

В первый день зимы 1988 года я, фоторепортер журнала «Советский Союз», находился в теплом Узбекистане, в гостевой резиденции Хорезмского обкома КПСС города Ургенча. Снимал единственную женщину в стране – первого секретаря обкома, ел виноград, спелые дыни и смотрел программу «Время» по телевизору. Новость из Орджоникидзе меня просто ошарашила – поразила наглость террористов, захвативших в заложники целый школьный класс и учительницу. А требование преступников предоставить им самолет для вылета в Израиль настроило на печальные мысли. Борт, конечно, дадут, думал я, но рано или поздно наши доблестные спецслужбы начнут его штурм, так как террористов из советской страны добровольно никто и никогда не выпускал. В СССР такие самолетные «освобождения» всегда заканчивались большой кровью. Была свежа еще в памяти трагедия 8 марта того же, 1988 года, когда группа захвата, перепутав заложников с террористами, расстреляла пассажиров самолета, взятых в заложники семьей Овечкиных.

К счастью, операция «Гром» по освобождению заложников-школьников развивалась совсем по другому сценарию.

С первых минут, когда бандиты объявили о себе случайным выстрелом по «Жигуленку», все дальнейшие действия силовиков были грамотными и профессиональными. На ультиматум террористов, написанный Наташей Ефимовой в 17.30 под диктовку главаря банды Якшиянца, власти спокойно ответили согласием выполнять все их требования и передали рацию для переговоров. В ответ бандиты приказали ускорить выполнение остальных пунктов ультиматума, пообещав в противном случае расстреливать по одному ребенку каждые 20 минут. Вылет за рубеж транспортного самолета с автобусом на борту, как того хотели преступники, был возможен только из аэропорта Минеральных Вод. Так начался многочасовой путь из Орджоникидзе автобуса с заложниками, милицейских автомобилей сопровождения и кавалькады из 60 машин родителей и родственников захваченных детей.

Уже через час после ЧП судьбой заложников вплотную занялась Москва. В Минводы срочно вылетели антитеррористическая группа «А» (впоследствии «Альфа»), представители прокуратуры, МВД и зампредседателя КГБ СССР Виталий Пономарев. Кризисный штаб назвал операцию «Гром» и решил массу других проблем – с Госбанком по доставке инвалютных миллионов, с МИДом, ПВО и пограничниками по вылету и маршруту самолета.

К 3.00 2 декабря все работы в аэропорту по встрече «гостей» были закончены. С появлением автобуса с заложниками на взлетной полосе в 3.55 начался второй этап операции – 12 часов непрерывных переговоров с террористами. Аппетиты бандитов постоянно росли. Преступники потребовали в обмен на детей новых заложников – «молодого» члена Политбюро ЦК КПСС Михаила Горбачева или его супругу.

К 10.00 интерес к радиопереговорам у террористов пропал, поэтому штаб операции «Гром» принял решение направить к преступникам для разведки и дальнейших переговоров «вживую» начальника Ставропольского отдела КГБ Евгения Шереметьева и «альфовца» Валерия Бочкова. В течение шести часов офицеры по очереди ходили к бандитам (каждый сделал по четыре ходки), выменивая детей на бронежилеты, оружие и три мешка с валютой.

В 16.00 транспортный самолет Ил-76 взял курс на Тель-Авив. А через сутки, вечером 3 декабря, спецслужбы Израиля мирно передали на руки бойцам «Альфы» всех террористов. Банду Якшиянца немедленно доставили в следственный изолятор «Лефортово». 17 марта 1989 года Валерий Мухин, председательствующий на процессе по делу вооруженной банды террористов, где главными героями и свидетелями опять оставались школьники из 4 «Г», зачитал приговор Верховного суда РСФСР. Павлу Якшиянцу – 15 лет тюрьмы, остальным – по 14 лет тюрьмы и колонии строго режима.

В этой операции, которой практически руководил командир сверхсекретной группы «А» Геннадий Зайцев, было все «ноу-хау». Наверное, люди и власть к тому времени немного поумнели, а горбачевское «новое мышление» начало давать свои результаты.

Впервые в Стране Советов милиция и чекисты вели диалог с преступниками в течение 22 часов с момента захвата детей, выполняя все требования террористов. В обмен на каждого отпущенного ребенка банда Якшиянца получала упаковки эфедрина и уксус для приготовления наркотиков, пистолеты Макарова и автомат Калашникова, боеприпасы, бронежилеты и 2 млн. в иностранной валюте.

Впервые террористам был предоставлен самолет с экипажем и разрешен вылет в страну, которую они сами выбрали.

Впервые с Израилем, страной, куда направились бандиты и с которой СССР не имел дипломатических отношений, в ночь на 2 декабря по линии МИДов обоих государств были срочно установлены рабочие контакты для ареста и выдачи преступников.

Впервые советская Фемида подчинилась требованиям международной судебной системы и гарантировала неприменение высшей меры наказания к депортированным террористам!

Конечно, моя узбекская командировка была прервана на следующее утро звонком из редакции «Советского Союза». В Орджоникидзе мне нужно было снять счастливую историю спасения 4 «Г» и классного руководителя Наташи Ефимовой.

Наталья Владимировна действительно была классным педагогом и любимицей своих учеников-героев. Но на своих уроках она категорически не приветствовала работу репортеров всевозможных изданий, слетевшихся в ее героический класс со всех уголков страны. Но для меня почему-то она сделала исключение.

Снимая всех героев этой фантастической операции «Гром», я запомнил слова Евгения Шереметьева – «настоящего полковника» КГБ и главного спасителя заложников. Евгений Григорьевич тогда сразу заявил, что мужество и педагогический профессионализм Наташи позволили ему, матерому чекисту, выполнить свой долг уверенно, как на учениях. «Дети были как единый организм, очень испуганные, но спокойные – истерик практически не было». По его словам, героизм учительницы и детей заключался в том, что «они не мешали мне работать».

Так сложилось, что в течение минувших 25 лет я имел возможность неоднократно расспрашивать Наташу об тех страшных декабрьских днях. Как репортер я понимал, как важны детали и подробности этой операции для журналистского материала. Но разговоры на эту тему – всегда табу для Наташи, вторжение в ее «запретную зону». Я узнал только, что героизм – это когда юная учительница убеждает террористов поставить себе на колени открытые трехлитровые банки с бензином, чтобы их случайно не пролили дети. Героизм – это когда испуганная девушка колет наркотики взбешенным бандитам на ходу трясущегося автобуса. Героизм – это когда надо убедить десятилетних растерянных мальчишек, что они по-прежнему мужчины-горцы и просто обязаны уступить одноклассницам свою очередь на освобождение. Героизм – это когда в течение 22 часов надо оставаться педагогом и человеком в выгребной яме на колесах.

3 февраля 1989 года президент СССР Михаил Горбачев вместе с будущими гэкачепистами Владимиром Крючковым и Анатолием Лукьяновым вручил в Кремле школьной учительнице Наталье Владимировне Ефимовой орден «За личное мужество» под номером 1. На следующий день после награждения я показывал Наташе Москву. На Красной Пресне в то время было очень много уличных стендов со свежими номерами газет под стеклом. Отовсюду с первых полос изданий смотрела на меня учительница с орденом – Наташа Ефимова. Зрелище – незабываемое! Жалко, что не снял...

Как настоящий фоторепортер я последовал известному жизненному принципу снимающих корреспондентов: «Сфотографировал – женись!»

С тех пор день 1 декабря в нашей семье мы празднуем почему-то как день свадьбы. Нескромно, но хочется уточнить, что эта «серебряная свадьба» будет в единственной семье, где есть два ордена «За личное мужество» – у жены и мужа.