Репетиция музея

Безусловно, значение творчества Тарковских для российской интеллигенции трудно переоценить. Издававшихся небольшими тиражами книг поэта (которые стали выходить, когда Арсению Александровичу перевалило далеко за пятьдесят) на всех не хватало – их распространяли путем самиздата. Билеты на фильм «Зеркало» (при выпуске в прокат в 1976 году он шел всего лишь в нескольких кинотеатрах) было почти невозможно достать. Но нельзя не заметить, что и в конце 1987 года, когда отмечали годовщину смерти Андрея Тарковского в Центральном доме работников искусств, показ этого фильма продолжал оставаться событием.

Проходя по выставке, посетитель, глядя на стоп-кадры фильмов и фотографии рабочих моментов съемок, достаточно подробно знакомится прежде всего с творчеством Андрея Тарковского. В центре экспозиции – белые щиты. «Их белизна рифмуется с нетронутой белизной храмовых интерьеров в «Андрее Рублеве», названием «Белый, белый день», с тем изначальным Светом, по Тарковскому, из которого краски мира только-только возникают», – говорит автор художественного проекта выставки Владимир Каллистов. На щитах размещены стихи Арсения Тарковского. В фойе – рядом с копиями картин на ветхозаветные сюжеты (видение Троицы Аврааму, явление двух ангелов Лоту) из построенной Борисом Годуновым усадебной Троицкой церкви – размещены «сюрреалистические» афиши «Жертвоприношения» и «Ностальгии». Здесь же можно увидеть фотографию Арсения Тарковского на фоне зеркала (из дома на Щипке в Москве, где он жил со своей первой женой Марией Ивановной Вишняковой-Тарковской и детьми – Андреем и Мариной). «Осколки зеркала» – так назвала свою автобиографическую книгу об истории семьи Тарковских дочь поэта Марина. Ее юношеский портрет, выполненный в фальковской манере рукой первой жены Бориса Пастернака Евгении Лурье, помещен в самом начале выставочного пространства зала.

Тема возвращения человека к первозданной природе звучит на выставке и в соединяющих небо с землею юношеских солнечных пейзажах Андрея (который в свое время закончил художественную школу), и в стоп-кадрах рабочих моментов, связанных со съемками фильма «Солярис» под Звенигородом, у реки Сторожки, недалеко от Саввино-Сторожевского монастыря, и в многочисленных звенигородских акварельных пейзажах художницы по костюмам Нелли Фоминой.

Создатели выставки максимально старались охватить весь спектр творческих пересечений отца и сына. Почетное место занимают альбомы о знаменитом авторе «Троицы». Кстати, Андрей Тарковский активно советовался с отцом относительно сценария будущего фильма «Андрей Рублев», хотя к его замечаниям прислушивался не всегда. На выставке впервые демонстрируются некоторые костюмы к этой картине, привезенные из закромов «Мосфильма»: кафтаны Феофана Грека (уже спустя много лет после выхода кинокартины этому истово преданному религиозному искусству герою посвятит свое стихотворение отец, Арсений Тарковский) и спутников Рублева. Они выполнены по эскизам известной художницы по костюмам Лидии Нови. Рядом – знаковый стоп-кадр с дурочкой (Ирмой Рауш), стоящей с поднятой рукой на фоне «оскверненных» иконописцем черной краской стен церкви после набега татар и предательства русских.

Белые наличники – знак запeчатленного на фотографии и сохранившегося до сих пор голицынского дома отца – узнаваемы во всех фильмах Андрея Тарковского. Не менее скрупулезно восстанавливает Тарковский в своем фильме «Зеркало» и тот дом в Тучкове (по Белорусской дороге), где родители в последний год совместной жизни (1937-й) снимали дачу. Приметами дома на выставке становятся словно выплывшая из расположенного в зале киноэкрана огромная стеклянная ваза (она постоянно возникает в разных эпизодах фильма «Зеркало») и мокнущие под дождем в фильме «Солярис» на даче отца Криса Кельвина чашки с синими розами.