Пианист Джеки Террасон

– Джазфэны спорят, кто вы – американский или французский джазмен, Джеки вы или Жаки. Где вы сейчас живете?

– Вообще в Нью-Йорке, на Манхеттене. Но это теоретически. Потому что на самом деле дом мой – это самолеты (смеется). Я непрестанно езжу.

– Как вы придумали играть смесь поп-рок-мелодий вроде Beat It?

– Все естественно. Я играю музыку, которая мне просто нравится. Майкла Джексона я открыл для себя только после того, как он умер. То есть я, конечно, знал, что есть такой хороший поп-певец, но не интересовался совершенно. Когда он умер, я послушал его песни, и понял, какой это был грандиозный музыкант. Решил отдать дань уважения.

– Лет десять назад вы в дуэте с флейтистом Эмманюэлем Паю вольно обходились с классической музыкой...

– Да, мне нравится вырывать мелодии из контекста и ставить их в другой контекст. Это для меня что-то вроде кулинарии!

– Но вы ведь должны были изучать «нормальную» классическую музыку?

– Конечно. Классическим фортепиано я занимался десять лет, все детство. Мои любимые классики – это Форе, Дебюсси, Равель, Эрик Сати, Пуленк – в общем, вся эта компания французов рубежа веков. У них потрясающие мелодии! Потом я же наполовину француз, это корни мои.

– Рахманинова, наверняка, тоже уважаете?

– Конечно! Там столько страсти... И Стравинского люблю. Не столько за мелодию, сколько за энергию. Это другое, но это тоже очень круто.

– А поп-музыка вас не очень заразила?

– Да как сказать (смеется). От нее никуда не денешься. Я вот, будете смеяться, записал тут Baby Джастина Бибера. Ничего не поделаешь! Моей дочке 11 лет, и она фанатка. Весь дом плакатами Бибера обклеила. Baby играет у нас раз 500 на дню. В определенный момент я не выдержал, пошел в студию, записал свою версию этой песенки, принес дочери: «Слушай это хотя бы в таком виде, потому что сил моих больше нет...»