Время, когда можно было затеять масштабную пенсионную реформу в России, прошло. Об этом говорится в опубликованной на днях статье старших научных сотрудников Центра демографических исследований Института демографии Екатерины Кваши и Татьяны Харьковой. Причем, по подсчетам ученых, власти промахнулись всего на несколько лет. Совсем недавно доля населения работоспособного возраста в обществе была высока, а демографическая нагрузка, напротив, низка. На момент последней переписи соотношение рабочих и нерабочих возрастов можно было назвать благоприятным: 23,1 млн. человек в возрасте моложе рабочего (до 16 лет), 88 млн. – в рабочем и 31,7 млн. – в возрасте старше рабочего. То есть 16,2, 61,6 и 22,2% от общей численности соответственно. Интересно, что в самом начале нулевых нагрузка была такой же, как в развитых странах, но затем Россия стала демонстрировать быстрое ее снижение. Дело в том, что между двумя последними переписями – 2002 и 2010 годов – доля пожилых людей в возрасте 60 лет и старше снизилась, поскольку в пенсионный возраст стали входить малочисленные поколения, родившиеся в годы Великой Отечественной войны. Сокращение доли пожилых наложилось на сокращение доли детей в обществе из-за падения рождаемости в 1990-е годы, и это привело к тому, что соотношение работающих и иждивенцев оказалось очень выгодным для экономики. Минимальная демографическая нагрузка была достигнута между переписями 2002 и 2010 годов. В это время ресурсов хватило бы и на резкое увеличение накопительных прав, и на выплаты не столь многочисленным пенсионерам. Однако момент упущен – по данным Центра демографических исследований, население РФ вошло в процесс старения, который грозит растянуться надолго.
Однако власти решились на перемены лишь сейчас. Причина тому – дефицит Пенсионного фонда, превышающий 1 трлн. руб. Предложенная концепция оказалась весьма запутанной и невнятной и уже не раз подвергалась критике. В частности, много вопросов вызвал пункт, согласно которому право на пенсию россиянин получит не после 5 лет трудового стажа, как сейчас, а после 15, при этом в течение 15 лет он должен платить взносы с двух МРОТ либо 30 лет – с 1 МРОТ. Те, кто не работал либо получал «серую» зарплату либо еще по какой-то причине не получил права на базовую часть пенсии, смогут рассчитывать лишь на «пособие по бедности» – социальную пенсию, начиная с 60 лет – для женщин и 65 – для мужчин.
Теория демографической своевременности, к которой обращаются в своем труде сотрудники Центра демографических исследований, довольно популярна в мире, отмечает руководитель Центра социального анализа Института глобализации и социальных движений (ИГСО) Анна Очкина. «Но это лишь один фактор развития пенсионной системы, и он не очень постоянный, – пояснила «НИ» эксперт. – Здесь важнее сам принцип: идете вы по пути гарантированного пенсионного обеспечения или же пытаетесь пустить развитие пенсионной системы в сторону свободного рыночного формирования. У нас все время на эту тему идет полемика, но дело в том, что этот опыт, когда пенсионные накопления ставятся в зависимость от рынка, не очень удачен. Многие люди просто-напросто не могут выйти на пенсию в определенный период, потому что они попали в неблагоприятную конъюнктурную динамику. Маленькие пенсии – это следствие дешевого труда. Причем необоснованно дешевого».
Собеседница «НИ» отмечает, что любое пенсионное накопление – это не инвестиции в чистом виде, это отложенное потребление. А эффективно откладывать можно, лишь имея зарплату, обеспечивающую достойное текущее потребление. «Если этого нет, то эффективной эта модель никогда не будет, – говорит аналитик. – Урезать просто не от чего. Не время упущено, а модель подобрана неадекватная реальной ситуации в российской экономике. Поэтому нынешняя пенсионная реформа, по сути, обречена. Мы отдельно пытаемся решить проблему образования, здравоохранения, пенсий. А это системная проблема. Речь идет о необходимости выбора концепции, стратегии социального развития страны».