Историк моды Александр Васильев

– То есть какие-то модные тенденции существуют и на вещевых рынках?

– О да. Вот я, например, недавно был в Турции в одной фирме, которая выпускает блузки для русского рынка. Смотреть на них без слез было невозможно. И я спросил, это чей дизайн? Они мне сказали, что русский. Я говорю: «Ну, это собирательный образ, а чей конкретно?». «Разных дизайнеров в Анкаре», – отвечают. «А почему дизайн именно такой?» А они говорят: «Ну как же – в России это нравится!» Они делают только то, что покупается массовыми партиями для рынка. Они используют, например, золотой гипюр с рюшами и видят, что это идет хорошо. Вот жабо. Им нравится, они любят жабо, потому что в России это любят и покупают.

– Почему русский народ так любит люрекс? Нехватка тепла?

– Нет, не только. Главная причина в том, что большинство российских женщин рабоче-крестьянского происхождения. Их кровная связь с народным костюмом была внезапно прервана в 1917 году. Они недоносили то, что тогда хотели: расшитые золотом кокошники, душегрейки, сарафаны… Сейчас они это не носят, потому что этих вещей нет в продаже. Но зато можно купить суррогат давней мечты и реализовать свое видение прекрасного в виде заколки со стразами, очков со стразиками, которые она носит в виде кички на голове все лето. В виде каблуков на сапогах, усыпанных «жемчугом» и все теми же стразами, в виде каких-то жилетов с металлическими цепочками, с цветочным рисунком, в виде гипюровых блузок. Это народное представление о красоте, реализованное с использованием современных материалов и современной одежды. Если бы у них была возможность, они красоту эту творили бы сами. И творят. Огромное число русских женщин покупают на рынках стразики с клеем и доклеивают их утюгом на одежду. Ими можно, например, вот ваш пиджак расцветить. Часто они так приходят на « Модный приговор». Я вот одной говорю, ну где вы это купили? Она отвечает: сама сделала. Покупает на рынке жакет, который кажется ей недостаточно привлекательным, и добавляет ему привлекательности. Она готова и вышивать, ей нравится пришивать бусы. Это и есть народное творчество.

– И что можно в этом случае сказать таким модницам?

– Молодцы. Я считаю, что они молодцы, только они должны понять, что это фольклорная одежда, к моде она не имеет отношения. Это чистой воды фольклор.

– На британские экраны выходит «Великий Гэтсби» Фицджеральда. Костюмы для фильма создала Миуччи Прада. В Лондоне стала невероятно популярна мода 20-х годов XX века. Насколько мода из фильма может стать трендом сезона?

– Да, сейчас очень популярны 20-е годы прошлого века. И всегда так было, что мода из фильма становится трендом… Когда вышло «Кабаре», в моду вошли 30-е годы. С появлением на экранах «Амадеуса» в моду вошли цветные волосы панк с локонами. «Клеопатра» сразу вошла в моду. Каждый раз «Даллас» и «Дайнести» очень сильно влияли на развитие моды. Грета Гарбо со своими накладными плечами и длинными ресницами. И кинодивы, и фильмы, и костюмы очень влияют на мнение людей. Но фильм, к сожалению, не имеет длинной жизни. Сегодня один, а через три месяца выйдет другой. Правда, англичане делают фильмы хорошо. Они в этом поднаторели. Я не знаю, насколько прекрасна Миуччи Прада, может, она дала свои коллекции, стилизованные под тот период, потому что она тоже много делает в стиле 20-х годов. Я думаю, что это коммерческий шаг, уверен, что это рекламная кампания. Так же как большинство фильмов о Шанель.

– Вы говорили как-то в «Школе злословия», что в России сложно с модой, потому что нет аристократии...

– Естественно. Мне все задают вопрос: кто у нас икона стиля? В прошлом такие вопросы не задавались, потому что были аристократы. Если не аристократы крови, то аристократы духа, что тоже неплохо. Носители культуры – арбитры элегантности. Ведь не обязательно родиться княгиней, чтобы быть аристократкой. Понимаете? На них все смотрели, и они были общепризнанны. Они жили в своем особняке в Санкт-Петербурге или в Москве. Все знали, где они живут, как они выглядят, кто у них муж, кто их дети. И во что они одеваются. Они были на виду у прессы. Сегодня у нас этого нет, потому что у нас сегодня эпоха парвеню. Это по-французски значит «понаехали!». А тем, которые «понаехали», надо выделиться. Поэтому иконами стиля у нас часто считаются люди шоу-бизнеса. А чтобы быть в российском шоу-бизнесе успешным, надо задержаться в нем надолго, чтобы не стать, например, Ладой Дэнс, Апиной или кем-то еще, которые какое-то время звезды, а потом менее звезды. Но чтобы быть все время на виду, надо быть часто на ТВ, в прессе, на обложках журналов. Для меня настоящей иконой стиля является Рената Литвинова – она стильная, привлекательная и аристократичная особа.

– Но она – актриса!

– Правильно, так бывает. Актрисы – это тоже шоу-бизнес. В прошлом бывало много актрис – икон стиля: Грета Гарбо, Марлен Дитрих, Одри Хепберн... Мне говорят: «Неужели в такой большой стране одна Рената?» Отвечаю, что есть, конечно, и другие. Потом еще спрашивают, ну а из более взрослых, типа Гурченко? Ну, Гурченко умерла. Майя Плисецкая? Но она больше времени проводит за границей, чем в России. И в последние 20 лет не участвует активно в жизни страны. Она женщина, конечно, очень стильная, несмотря на возраст, ей почти 90 лет, не забывайте. Но современники, молодежь ее не видят. Вот еще Надежда Бабкина. «Что же это за стиль у нее такой, – недовольны многие, – деревенский, что ли?» А я напоминаю тогда, что Россия – страна деревни. Бабкина носительница русского стиля. А почему русский стиль в России не имеет права быть представлен иконой стиля? Почему он не может иметь выразителя? Почему должен быть только итальянский или французский ретро, как у Ренаты Литвиновой? Не следует отрицать то, что у нас есть свое, весомое, значимое. Есть еще Ксения Собчак. Но последние политические события привели к тому, что она исчезла на время из поля зрения. Мы не знаем, какой у нее стиль сегодня. То она вышла замуж, то вроде разошлась… Она сейчас не то лицо, чтобы быть иконой стиля. И Тину Канделаки я всегда раньше упоминал, но она тоже куда-то растворилась. Была Юлия Тимошенко – явная икона стиля для Украины. Но вы знаете, где она сейчас. А была очень эффектная, очень стильная и привлекательная, ухоженная женщина. Мы не разбираем ее политические взгляды, религиозные убеждения, ее сексуальную жизнь. Это ее личное дело. Мы говорим о ее стиле – одежде, прическе, гриме, голосе, манере ходить.

– А Ингеборга Дапкунайте?

– Ну почему мы считаем ее иконой стиля в России, когда она литовка на сто процентов? В Литве она икона стиля. Но она иностранка. Я очень ее люблю. Она хороший друг, она замечательная женщина. Она стильная. Но она икона стиля в Литве. Просто она у нас бывает часто. Но так мы можем сказать, что и Катрин Денев у нас икона стиля. Но она француженка. Хотя тоже иногда бывает здесь.

– Вы талантливы во многих областях. Какую свою ипостась вы считаете основной?

– Ну, мне трудно сказать, потому что, с одной стороны, я, конечно, художник. И я это очень хорошо чувствую. Я много создал декораций, костюмов, интерьеров. Это мое художественное видение, это важно. С другой стороны, я историк и коллекционер, я пассеист. Мне очень нравится прошлое, поэтому больше, чем другие, может быть, я могу проникнуть в среду этих старинных костюмов, старинных фотографий. Эти знания дают разносторонность. Ну и как результат – умение и желание преподавать. Это тоже очень важно, потому что есть много людей, которые не лишены талантов, а даже обладают ими, но передать их не могут или не хотят. Им обидно, им даже жалко, им кажется, что если они поделятся, то сейчас у них отнимут кусок хлеба. Вот я этого совершенно не боюсь и не жалею своих знаний. Поэтому я так много преподаю и в МГУ, и в Международной школе «Останкино», и в своей личной школе, которая проходит в разных странах. Но я никого не нашел, кто бы стал преподавать историю моды. Вот сколько у меня училось людей, и никто почему-то не пошел по моим стопам. Я не понимаю, почему. Мне кажется, им лень, потому что они видят, как много я работаю, и у них уже опускаются руки, хотя они еще и не начинали.

– Скажите, а может быть так, что человек обладает только шармом и больше ничем?

– Сколько угодно таких людей. Сколько угодно очаровательных авантюристов. Ведь многие авантюрные люди сделали свою карьеру только на шарме. Остап Бендер – очаровашка. Он приходит, и все говорят: «Ну какой парень!» Он обаятельный, он улыбчивый, привлекательный, он всем нравится. Но на самом деле такие, как он, не профессионалы ни в одной области, они дилетанты во всем, они могут только улыбаться и говорить, и в результате – ноль. Производят первое впечатление, а второго нет. Тоже, впрочем, своеобразный талант такой шарм. Есть и такие женщины, которых можно назвать очаровательными. Но сегодня в России, мне кажется, очаровашек не любят. Любят сексуально привлекательных. Сегодня в России все сошли с ума по сексу. Это страна, где секс среди женщин стоит если не на первом, то на втором месте. Сегодня мужчины считают, что женщина должна быть вечно молода, вечно длинноногая, вечно с большой грудью и предпочтительно с губами карпа. Но эти качества недолговечны. Однако сексуальность у нас на острие копья, я считаю.

– Лондонские искусствоведы и кинокритики сексуальность Мэрилин Монро признали вульгарной, Одри Хепберн нашли слишком строгой, а вот Брижит Бардо назвали настоящей героиней…

– Брижит Бардо была хорошенькая – очаровательное личико, очаровательная женщина, но плохая артистка и бездарная певица. Посмотрев ее фильмы, я никогда не влюбился бы в нее как в актрису. А уж, поверьте, я достаточный кинолюб, достаточный синефил, как говорят, чтобы дать такую оценку. А Мэрилин Монро была хорошая певица, талантливая комедийная и драматическая актриса. Она все-таки из школы Михаила Чехова, умеет выразить большой драматический накал. Вот в этом их главное различие. А внешне они обе достаточно вульгарны.

– Писательница Софи Кинселла говорила, что шопоголизм – это болезнь. Как вы считаете?

– Совершенно неверно. Это программа здоровья. Это оздоровительный цикл, который необходим каждому человеку для получения адреналина. Это прекрасная терапия для каждого человека, вне зависимости от цены вещи, которую он приобретает. Как правило, шопоголизмом страдают люди недолюбленные, это их возможность возместить недостаток любви другой формой любви. Мы любим себя, поэтому мы себе покупаем новую вазу. Мы себе покупаем украшения. Хорошая терапия – это возможность сделать хороший подарок другу, предвидя, предвкушая его реакцию, в тот момент, когда вы будете дарить. Это счастье от восхищенных взглядов ваших коллег и друзей, когда вы наденете платье, которое произведет эффект. Это возможность употребить или съесть то, что вы сейчас покупаете, и получить от этого очень положительные эмоции. Шопинг – это всегда положительная терапия. Просто те, кто занимается только шопингом и тратит безудержно все деньги со своей кредитной карточки, не имея сбережений, а такое тоже бывает, делают это только от несчастной любви.

– Может ли мода быть способом изменить человека внутренне?

– Конечно, под ее влиянием многие очень сильно меняются. Потому что, изменившись внешне, они видят измененное отношение к себе. Ведь люди сразу всех оценивают по одежке, они смотрят на прическу, смотрят на платье, смотрят на аксессуары и определяют, какого жанра или типа этот человек. И соответственно ведут себя с ним. Конечно, это очень сильно меняет социум. Ведь благодаря одежде можно моментально попасть в такую социальную прослойку, в какую вы никогда раньше даже не мечтали попасть. Это ваша визитная карточка. Знаете, как говорят: ноблес оближ. То есть положение обязывает. В шубах направо, в телогрейках – налево. Вот так.