Суда нет

В 2011 году ВС отменил и изменил 237 приговоров, основанных на вердиктах присяжных, из 608. За первое полугодие 2012 года – 58 из 195. В середине 2000-х доля отмененных и измененных приговоров, вынесенных с участием присяжных, достигала половины: например, в 2005 году ВС отменил 238 приговоров из 426. Учитывая, что присяжные рассматривают всего 500–600 дел в год и обжалуется почти каждый приговор, получается, что вторую инстанцию выдерживают лишь около 70% приговоров, основанных на вердиктах народных заседателей.

Присяжные оправдывают до 25% подсудимых, тогда как профессиональные судьи – менее 1%, поэтому правоохранители, стремясь к повышению показателей раскрываемости, лоббируют полный отказ от этого института, полагает в беседе с «НИ» адвокат Владимир Жеребенков. Его подзащитный, бывший следователь Андрей Гривцов, в октябре прошлого года был оправдан присяжными по делу о вымогательстве крупной взятки у президента концерна «Росэнергомаш» Владимира Палихаты. По версии обвинения, Гривцов требовал у бизнесмена 15 млн. долларов, угрожая преследованием за рейдерские захваты. Присяжные Мосгорсуда, однако, усомнились не только в причастности Гривцова к преступлению, но и в самом его событии. Спустя три месяца Верховный суд отменил приговор, сочтя, что подсудимые и защита доводили «до присяжных заседателей сведения, не относящиеся к фактическим обстоятельствам дела», и «опорочивали представленные обвинением доказательства, которые не были признаны судом недопустимыми». Судью же ВС упрекнул в том, что он недостаточно часто напоминал присяжным, чтобы они не поддавались эмоциям при вынесении вердикта.

Присяжных, участвовавших в процессе, такое отношение к себе разозлило, и 12 марта они опубликовали открытое письмо к Верховному суду, потребовав оставить приговор в силе: «Тройка судей выставила нас неумными людьми, неспособными к анализу и подвергнутыми манипуляциям. Своим обращением мы выступаем не в защиту Гривцова, а защищаем в первую очередь себя, свое мнение и решение, демократическую процедуру суда присяжных и право народа на наличие собственного мнения». На следующий день Гривцов обжаловал решение Верховного суда в надзорном порядке, ссылаясь на то, что значимых нарушений ВС в протоколах заседаний не нашел.

Согласно 389-й статье УПК, основаниями для отмены приговора, принятого с участием присяжных, могут быть «существенное нарушение уголовно-процессуального закона, неправильное применение уголовного закона и несправедливость приговора». «Основания, по которым вердикт может быть отменен, в кодексе сформулированы плохо. Эти формулировки столь общи, что отменить можно практически любой приговор, основанный на вердикте», – заявила «НИ» зампред Конституционного суда в отставке Татьяна Морщакова. По ее словам, нормы УПК, очевидно, писались с расчетом, чтобы «вышестоящая инстанция всегда могла возразить, а это противоречит сущности и цели института присяжных». Г-жа Морщакова уверена, что только грубые нарушения УПК должны быть основанием для отмены приговора суда присяжных. Однако и это не сделает суд присяжных эффективнее, возражает в беседе с «НИ» адвокат и бывший судья Дорогомиловского районного суда Александр Меликов: «Зачастую обвинение специально допускает ошибки, чтобы приговор потом можно было отменить из-за процессуальных нарушений».

Но наибольшую проблему для суда присяжных создает не Верховный суд, а следственные органы, считает в беседе с «НИ» адвокат Юрий Новолодский. В 2011 году в Санкт-Петербурге завершилось расследование дела об убийстве бизнесмена Армена Аракеляна, совершенного за десять лет до того. Обвиняемым – Гургену Степаняну, Вардану Саканяну и Тиграну Арутюняну – грозило до 20 лет лишения свободы за убийство группой лиц по предварительному сговору. Однако весомых доказательств их вины следствие, по всей видимости, не обнаружило. «Тут наши следователи поняли, что в суде присяжных их ждет крах, и закручинились.

Они пошли на понижение квалификации и вменили каждому убийство без отягчающих обстоятельств, передав дело не в Санкт-Петербургский горсуд, а в суд Московского района, где присяжных нет», – рассказал «НИ» г-н Новолодский. Московский райсуд Санкт-Петербурга приговорил фигурантов дела к 11, 9 и 6 годам лишения свободы, однако адвокат Новолодский добился нового рассмотрения дела и полного оправдания своих подзащитных: что примечательно, в профессиональном суде. Соответствующее решение 15 июня прошлого года вынес, в 28 февраля подтвердил Санкт-Петербургский горсуд.

Правоохранители нередко понижают квалификацию преступления, чтобы не дать подсудимому добиться рассмотрения дела судом присяжных, рассказал «НИ» Александр Меликов: «Даже Ходорковскому запросто можно было вменить организацию преступного сообщества, а этот состав подпадает под присяжных. Но прокуратура этого не сделала. У меня было дело по убийству, из фабулы которого следовало, что у убийцы были корыстные побуждения. Однако судили его по 105.1, без присяжных».

Региональные суды, в свою очередь, могут препятствовать работе присяжных, бесконечно распуская коллегии, рассказал «НИ» адвокат Мурад Мусаев. 13 февраля из-за неявки четверых присяжных оказалось сорвано очередное слушание по делу подзащитного г-на Мусаева, Юсупа Темирханова, обвиняемого в убийстве полковника Юрия Буданова в 2011 году. Запасных присяжных не оказалось, и Мосгорсуд распустил коллегию, работавшую в неизменном составе с первого для процесса. По мнению адвоката Мусаева, решение было связано с намерением коллегии оправдать Темирханова, которое обвинение и суд каким-то образом угадали. «Развалить коллегию очень легко: были случаи, когда присяжных утром в день суда задерживали на улице, например, за распитие спиртных напитков», – поясняет г-н Мусаев. По его словам, в Мосгорсуде действует целая система «оперативного сопровождения» присяжных, которая нацелена на мониторинг их настроений: «Опера открыто выходят за присяжными на улицу, провожают их в зал суда».

Существующий механизм отбора присяжных непрозрачен, что нередко приводит к тому, что присяжными оказываются заинтересованные лица, говорит Александр Меликов. Адвокат Анна Ставицкая подтверждает «НИ»: «Отбор коллегий происходит поэтапно. Внедрение в коллегию нужных людей возможно на этапе формирования списков, когда секретарь суда составляет случайную выборку из нескольких десятков жителей района. Стороны на этом этапе не задействованы, поэтому кого секретарь суда набирает – одному ему известно». По словам г-жи Ставицкой, чаще всего подставные люди встречаются в начале списка, так как стороны чаще всего берут в коллегию первых 12 человек. Самый известный случай внедрения ангажированного присяжного в коллегию – «шпионское» дело Игоря Сутягина середины 2000-х, когда среди присяжных оказался высокопоставленный офицер Службы внешней разведки Григорий Якимишен. Но и сейчас такие случаи – не редкость, подтвердил «НИ» Владимир Жеребенков: например, в коллегии присяжных по делу об убийстве адвоката Станислава Маркелова и журналистки Анастасии Бабуровой несколько присяжных оказались бывшими сотрудниками правоохранительных органов и вели пропагандистскую работу среди остальных членов коллегии. «Когда мы выявили, что эти люди связаны с системой, мне возразили: они же не действующие сотрудники», – рассказал «НИ» г-н Жеребенков, представляющий интересы семьи Бабуровой.

Правоохранители, обжалуя приговоры судов присяжных, заявляют, что некомпетентность присяжных не дает им возможности разобраться в юридических тонкостях и принять объективное решение. «Подобные претензии не имеют права на существование», – считает Тамара Морщакова. По ее словам, более половины присяжных – люди с высшим образованием, далекие от пенсионного возраста.

В последние месяцы Госдума выдвинула сразу несколько инициатив, связанных с ограничением полномочий суда присяжных. Так, в феврале депутаты завершили сбор отзывов на законопроект, инициированный Верховным судом и перераспределяющий нагрузку между районными/городскими судами и судами субъектов: так, в компетенции судов низшей инстанции, где нет присяжных, окажутся все преступления, наказания за которые не превышают 20 лет лишения свободы, «кроме преступлений против мира и безопасности человечества». Ранее депутаты Госдумы предложили передать районным судам уголовные дела по бандитизму и созданию преступной группировки, а депутат Ирина Яровая предложила лишить суда присяжных обвиняемых в преступлениях против детей. «Этой тенденции уже несколько лет: все началось с того, что в 2008 году из списка рассматриваемых присяжными вывели статьи «террористический акт», «шпионаж», «государственная измена» и ряд других. Тенденция понятна, так как суд присяжных – это единственный суд, при котором в нашей стране возможна состязательность сторон», – полагает Анна Ставицкая. «С тех пор, как из компетенции присяжных изъяли экстремизм, под соответствующую статью стали подводить любое обвинение. Суд присяжных как институт раздражает власть», – добавила в беседе с «НИ» глава Центра содействия международной защите Каринна Москаленко. «Суда присяжных боятся, как черт ладана, и ограничивают всеми силами», – согласился с коллегами Владимир Жеребенков.

Однако именно суд присяжных, как полагают опрошенные «НИ» эксперты, может привести в порядок судебную систему, которая сейчас находится в глубоком кризисе. «Обвинение было не готово к вводу суда присяжных – обвинители привыкли к тому, что суд действует в их пользу, поэтому они не обладают даром красноречия, они не умеют анализировать доказательства. Если бы суд присяжных развивался, развивались бы и судьи, и следствие, и обвинение», – убеждена Анна Ставицкая. «Судья, прошедший процедуру суда присяжных, становится другим. Он осознает, что он не участник борьбы, а независимый арбитр. И это ему очень нравится – когда он принимает оправдательный приговор, основываясь на вердикте присяжных, никто его не заподозрит во взяточничестве», – соглашается Каринна Москаленко.