Защита Набокова

В Северной столице России, в родном городе великого русско-американского писателя Владимира Владимировича Набокова-Сирина, продолжается расследование уголовного дела, возбужденного по признакам преступления, предусмотренного частью первой статьи 214-й Уголовного кодекса РФ «Вандализм», предполагающей штраф, исправительные работы или арест до трех месяцев, – дела, заведенного в связи с акцией неизвестных вандалов, нанесших на стену музея писателя на Большой Морской улице, 47 надпись – «педофил».

Фабула обвинения понятна, но удовлетворения от этих строго звучащих формулировок не наступает. И не только потому, что пока не пойманы злоумышленники.

Бороться с педофилией в великих книгах всемирно признанного автора вообще намного проще, чем в жизни. Да и посмертный приговор писателю – «педофил», – выведенный на музейной стене вообще без суда и следствия, уже есть. Существует, невзирая на то что стерт. Он сразу же вступил в силу: о нем тотчас же рассказали. Его с удивительной легкостью вынесли те, кого – очень хочется в это верить – вскоре ожидает собственный приговор суда. Но пока есть только вердикт на стенке. Он чрезвычайно прост – ибо не требует ни ума, ни юридических знаний, ни явки самого обвиняемого, ни вызова свидетелей в суд (а напротив, выносился исподтишка, при отсутствии очевидцев). Он, этот приговор, безапелляционен в том смысле, что и в случае осуждения хулиганов их грязное дело сделано. Клеймо «педофил» поставлено. А законы пиара (и особенно – черного) действенны и суровы. И невольно задумываешься о том, для скольких жителей нашей необъятной страны, никогда не открывавших Набокова, но увидевших сюжеты о выходке в Питере по ТВ и прочитавших о ней в Сети, этот ярлык – «педофил» – станет едва ли не единственным, что они теперь знают о великом писателе. В том числе и поэтому хочется встать на защиту автора великолепной «Защиты Лужина». Впрочем, очевидно, «педофильский» мотив неизвестные мастера росписи стен музеев усмотрели в другом шедевре Набокова – его «Лолите».

Чего стоит моральный стержень самих блюстителей нравственности и охранников прав детей от преступных посягательств писателей, видно хотя бы по тому, как стремительно они превращаются в мракобесов, портящих чужое имущество. Слабо верится в то, что эти «морализаторы» или вандалы (по Уголовному кодексу) (хотя так ли вообще важно, как их называть нам, раз сами они не называют своих имен?), когда-либо открывали, читали или уж тем более возвращались снова и снова к той же «Лолите». Во всяком случае, у меня есть сомнение в том, что в просветленной голове человека, начитавшегося Набокова (и, конечно же, не только Набокова), вообще зародится такая мысль, такая команда, впоследствии посланная руке, – оставить подобный грязный, невзирая на белую краску, след на стене музея. Все-таки эстетика – мать этики, как любил говаривать другой классик, убежденный, что именно чувство прекрасного, прививаемое нам искусством, есть примат, формирующий внутри нас категории этики – что есть добро, что зло.

И, напротив, у меня нет особых сомнений, что человек, привыкший к серьезному чтению, будет вполне способен грамотно отделить мух от котлет, а великую книгу – от порнографии.

Очень похоже, что борцы с растлением малолетних, атакующие музеи, кем бы они на деле ни оказались, Набокова не читали. Не читали, но осуждают (это мы, помнится, уже проходили). Больше того. Скорее всего, они – лишь небескорыстные исполнители чьей-то воли, пешки, по сути, в чужой игре. Или же уловили тренд. Отдали дань моде. Но искусство в конечном итоге мешается с пиар-акциями, худшего пошиба политикой. «Политика, экономика и так далее оставляют меня в высшей степени равнодушным...», – признавался в одном интервью сам Владимир Набоков. Это высказывание писателя хоть немного, но утешает.

Расследование, которое сейчас продолжается в Петербурге, не вызовет полного удовлетворения, даже если дело раскроют, а виновные понесут наказание. Осадок останется. Все равно. Осадок останется потому, что остается по-прежнему нераскрытым тихое и нерезонансное преступление, которое каждый из тысяч и тысяч граждан каждый день совершает против себя самого, не читая книг. Не переняв этого хобби – привычки? страсти? – у старших родственников, братьев, сестер, друзей. Не подходя регулярно к книжному шкафу, а если его нет дома – не посещая библиотек или не скачивая книги из Интернета. Осадок останется потому, что наша великая литература и ее авторы должны быть сегодня не только оберегаемы от «антипедофильских» нападок, но и ограждаемы хоть кем-нибудь от забвения тысяч и тысяч неблагодарных потомков. И выходит, что именно грязные хулиганские выходки оборачиваются нынче (по законам все того же пиара) одним из действенных методов приобщения к чтению (а и вправду, что, интересно, писал этот, как его, ну, тот, кого еще на стене музея педофилом назвали?).

Обидно за нас.

Автор – заместитель главного редактора «Новых Известий»