На днях с моим коллегой – корреспондентом «Новой газеты» Андреем Сухотиным случилась показательная история. У выхода из редакции журналиста задержали сотрудники Московского уголовного розыска. Причину задержания, по словам Сухотина, ему сообщили только в ОВД: оказывается, поздно вечером 26 декабря прошлого года на одной из московских улиц он якобы ограбил мужчину. Вызванный следователем потерпевший грабителя в Сухотине опознал, а дома у журналиста уже шел обыск: искали кошелек ограбленного. Кошелек не нашли, а у Сухотина нашлось алиби: в эту ночь он отмечал в баре Новый год. В результате после двух суток ареста его отпустили под подписку о невыезде. Для того чтобы окончательно отвести от себя подозрение, оказалось недостаточно даже алиби.
Андрею Сухотину повезло. В прошлом году красноярский журналист Олег Леонтьев провел в СИЗО три месяца по обвинению в педофилии, хотя в момент, когда произошло преступление (по словам потерпевшей девочки, в лифте извращенец продемонстрировал ей свой половой орган), Леонтьев находился на оппозиционном митинге и был заснят на камеру сотрудником управления «Э», потому что сотрудники этого управления снимают на камеру всех, кто ходит на оппозиционные митинги. Как и в деле Сухотина, обвинение против Леонтьева строилось исключительно на том, что его опознала потерпевшая, и это оказалось весомее, чем сделанная полицейским видеозапись.
В сталинские времена «царицей доказательств» было объявлено чистосердечное признание своей вины. Не признаться и выдержать пытки в НКВД удавалось мало кому. Сейчас «царь доказательств» другой – опознание потерпевшим. Оно способно перевесить и отсутствие других доказательств, и даже алиби. При том, что опознание часто проводят не как положено по закону (когда надо выбрать одного из троих, похожих по возрасту, чертам лица и телосложению человек), а приводя предполагаемого виновника в наручниках либо прямым текстом указывая напуганному потерпевшему, кого нужно опознать.
А если у вас алиби нет? Если в этот день вас никто не снимал на камеру? Если вас обвиняют в преступлении годовой давности, и вы не помните, что делали в этот день, где были и кто с вами был и теперь может подтвердить ваши слова? А если потерпевший на самом деле никакой не потерпевший? Да, это ложный донос, статья в Уголовном кодексе. Но посадят, скорее всего, вас. Ушедшая в оппозицию судья Мосгорсуда Юлия Сазонова рассказывала про дело, когда женщина заночевала у любовника, а утром встретила разыскивавшего ее мужа и заявила, что ее похитили и изнасиловали. Районный суд дал экс-любовнику восемь лет, Мосгорсуд уменьшил срок до пяти.
Показания полицейских и вовсе имеют запредельный вес. Известен случай, когда обвиненный в выезде на встречную полосу водитель принес в суд запись видеорегистратора, из которой следовало, что он ничего не нарушил. Судья принимать видеозапись в качестве доказательства отказался, сославшись на то, что она противоречит показаниям инспектора ГИБДД, по словам которого водитель на встречную полосу выезжал. По Конституции все граждане России равны. Но судьи почему-то считают, что полицейские как «лица незаинтересованные» будут говорить правду, только правду и ничего, кроме правды, а прочие граждане будут выкручиваться, чтобы уйти от ответственности.
Несколько лет назад жертвой подобного произвола стал сотрудник «НИ» Алексей Самсонов. Возвращавшегося с предновогоднего корпоратива и бежавшего на последнюю электричку Самсонова задержали, сочтя бегущего поздним вечером мужчину подозрительным. Видимо, не найдя, что на него повесить, задержанного обвинили в оскорблении правоохранителей. Произошло это якобы то ли в машине, то ли в отделении (оскорбленные путались в показаниях). Неувязка вышла и со свидетелями – представительницами древнейшей профессии, которые не то также были в ту ночь задержаны, не то зашли в отделение погреться. Когда дело рассматривал суд, свидетельниц не нашли: возможно, они к этому времени сменили точку. Что, впрочем, не помешало суду оштрафовать сотрудника «НИ» на 20 тысяч рублей.
Автор – редактор отдела «Общество»