Актер Юрий Чернов

– Юрий Николаевич, урожайным у вас выдался прошедший год – четыре премьерных спектакля. Вы довольны, ведь это – огромная нагрузка?

– Я мечтал о такой жизни! Пусть и тяжело, и все на нервах, но это такое счастье – работа! «Медведь», «Ночь с незнакомцем», «Снег», «Вальс одиноких» – все эти спектакли мне очень нравятся.

– Есть ли сегодня еще что-то, чего вам не хватает как театральному актеру?

– Не хватает хорошей драматургии. И еще, почти у каждого актера, работающего в нашем театре, есть мечта – поиграть в классической пьесе…

– Тогда как актеры других театров мечтают о современной драматургии…

– Мечтают о хорошем тексте! Вот могу сказать, что Семен Злотников – очень хороший драматург.

– Не надоедает много лет подряд выходить в одних и тех же спектаклях? Придумываете ли вы себе что-нибудь для разнообразия, для оживления роли?

– Вот когда с антрепризным спектаклем едешь на гастроли и каждый день играешь один и тот же спектакль, бывает утомительно, а в театре спектакли разные, не надоедает.

– В вашем театре идут три варианта «Чайки», и вы во всех трех играете – и в классическом варианте, и в акунинском, и в оперетте…

– Знаете, в чеховских ролях ничего не надо придумывать. Антон Павлович – такой глубокий, такой объемный драматург, вот мой герой Сорин – в нем столько всего намешано, столько пластов, что, сколько играю – все до дна докапываюсь. А еще рисунок роли во многом зависит от партнеров по спектаклю, и это тоже очень интересно и ново каждый раз…

– Режиссер отслеживает свои старые постановки?

– Конечно, Иосиф Леонидович (Райхельгауз. – «НИ») заходит, смотрит, делает замечания. Одинаковых спектаклей не бывает, ты каждый день можешь прийти с разным настроением, разным состоянием.

– Несколько спектаклей, в которых вы играли, сегодня сняты с репертуара: «Па-де-де», «Одержимые», «Звездная болезнь». Почему?

– Мы все, кто были заняты в этих спектаклях, очень сожалеем. Но вопрос этот нужно адресовать скорее главному режиссеру. А вот что такое жизнь спектакля – сейчас попробую провести некоторую аналогию. Я выхожу из метро и иду на работу по Цветному бульвару. Когда мы начинали репетировать «Одержимых», только закладывалось здание торгового комплекса возле цирка. Мы сдали спектакль, отыграли его, и здание построили. Про те наши спектакли уже мало кто помнит, а здание стоит, возведенное прямо на глазах, и долго будет стоять. Хрупкое, недолговечное искусство – театр. Много ли людей вообще ходят в театр? Есть москвичи, которые ни разу не были. Несмотря на обилие театров в городе, у них, по-видимому, и желания даже не возникает. Так как же мы должны себя вести по отношению к тому нашему зрителю, который в театр приходит, как мы его должны уважать! Я хочу сказать, что огромная ответственность у нас перед ними! Я очень люблю своих зрителей.

– В спектакле «Снег» ваш герой Савка, «человек из народа», ставит диагноз интеллигенции, что, мол, «она не виновата, просто она ничего не умеет», а можете ли вы поставить диагноз нашей сегодняшней жизни? Кто виноват в том, что мы так странно живем?

– Мы все виноваты, мы же сами здесь живем, и никто за нас ничего не сделает. Как-то я выступал в Финляндии, в обычной больнице, а потом приехал в Волгоград навестить отца в его заводскую больницу, где он лежал, и мне так стало жалко его, нас всех, да что там говорить… Что у нас человек человеку не брат, что государство не любит своих граждан, кто виноват? Все мы.

– Осенью вы снимались в фильме «Бабий бунт, или Война в Новоселково». Это телевизионный проект. Когда его можно будет увидеть?

– Это симпатичная комедия, добрая, веселая, можно сказать, не сериал, а полноценный фильм, просто в нескольких сериях. Снимали в Мышкино, в чудесных местах. Картина должна выйти на экран ближайшей зимой-весной.

– Юрий Николаевич, вы так много снимаетесь в кино, кажется, не было такого года в вашей актерской биографии, чтобы вы не были задействованы в съемках. Что можете сказать о современном состоянии российской киноиндустрии?

– Я снимаюсь много, на фестивали езжу, но кино не смотрю – некогда, у меня встречи со зрителями во всех местах, куда приезжаю. Ну, что можно сказать? Кинематограф живет, возрождается, появляются хорошие режиссеры, о которых все говорят. Ощущается, правда, проблема проката: фильмы-то хорошие выходят, но до зрителя они почему-то не доходят, куда-то теряются после фестивалей. Также пропадают и многие телевизионные сериалы, и никто не знает почему. Я сам в таких снимался...

– Почему вы не ушли из театра в кино, в кино ведь платят намного больше?

– Театр я люблю всю жизнь, и гораздо больше, чем кино. В театре актер растет. На сцене актер ни за кого не может спрятаться: ни за режиссера, ни за камеру. В кино за тебя кто-то споет, оператор талантливо снимет, монтажеры могут все подправить, и кино получится. А в спектакле ты один на один со зрителем и только сам отвечаешь за себя.

– Чувствуется ли сегодня разница между театральными актерами и актерами, снимающимися исключительно в кино?

– Есть поднатаскавшиеся актеры, их даже «говорящими головами» называют. Они переходят из сериала в сериал, меняют одежду, умеют органично себя вести в кадре, не суетиться, но создать образ, перевоплотиться – увы…

– К вам в театр в последнее время пришло много молодых актеров…

– У нас очень талантливые ребята, девчонки, прямо любого можно назвать – все прекрасные. Наверное, это заслуга нашего Иосифа Райхельгауза как педагога. Молодых и талантливых еще надо отобрать из толпы абитуриентов, а потом выучить и выпустить в театр…

– Вы как актер владеете множеством полезных навыков: поете, танцуете, играете на разных музыкальных инструментах, а приходилось ли вам выучиться чему-то специально для роли?

– Вот в фильме «Бабий бунт…» главные герои скачут на лошадях, их тренер для этого специальный учил, а я ему говорю: «Дай покататься, вспомнить молодость…» Когда-то я снимался в одном фильме, даже названия не припомню, и там играл адъютанта героя Михаила Кокшенова. В горах Армении я три месяца в потрясающей красоте провел, недалеко от озера Севан, там научился гарцевать так, что мне потом этого умения хватило на всю жизнь. Так вот, тренер главных героев и мне разрешил прокатиться, а когда меня увидел на коне режиссер (случайно), тут же направил в кадр… В другой картине пришлось освоить езду на мотоцикле и даже его сборку из деталей…

– Чего вы боитесь?

– Всего боюсь: хамства, жестокости людской, страшно за детей, за внуков. Конец света – это все разговоры, а вот то, что творится сплошь и рядом, – страшно…

– Какие события в 2012 году стали для вас самыми важными?

– Для меня каждый прожитый день – событие. Вот утром солнце выглянуло – событие, это и есть важное. Когда все родные и близкие здоровы и счастливы. А премьеры, съемки – это не события, это обычная работа.