Финансы под контролем спецслужб

Список должностных лиц МВД, имеющих допуск к налоговой тайне, был утвержден еще прежним министром внутренних дел Рашидом Нургалиевым в начале 2011 года и включал в себя 146 должностей. Теперь же перечень насчитывает 186 позиций. Туда вошли, к примеру, начальники Центра «Э» и угрозыска, их заместители, оперуполномоченные территориальных отделов по борьбе с экстремизмом и оперативники угрозыска. В МВД утверждают, что доступ к информации, являющейся налоговой тайной, правоохранителям необходим для пресечения каналов финансирования террористов. При этом в зависимости от степени «важности» должностного лица доступ к информации будет разниться.

По мнению члена Независимого экспертно-правового совета Сергея Насонова, независимо от того, о каких категориях сотрудников идет речь, ослабление гарантий существующих прав граждан – плохой сигнал. «Ослабление гарантий очевидно, – констатировал «НИ» юрист. – Если раньше порядок истребования этих сведений должен был осуществляться путем обращения в суд либо был обусловлен наличием возбужденного производства по уголовному делу, то сейчас этого порядка в отношении неограниченного количества лиц не будет. У сотрудников управления по борьбе с экстремизмом и уголовного розыска появились возможности это делать вне рамок судебного решения или уголовного дела».

Динамика нашего законодательства показательна, подчеркивает г-н Насонов, с каждым годом появляется все больше отступлений от тех гарантий, которые были заданы. «Расширяются полномочия разного рода служб, чтобы им якобы эффективно что-то расследовать, – продолжает эксперт. – Но существующий порядок и так позволял при наличии поводов и оснований без всяких проблем путем обращения в суд получить необходимые документы и материалы. Понятное дело, что суд в этой ситуации проверяет основания законности истребования этих сведений. Чем этот порядок плох?»

По словам Сергея Насонова, апеллировать к тому, что информация может потребоваться оперативникам в срочном порядке, неправильно – для экстренных случаев в законе были прописаны исключения. А внесудебный режим доступа к налоговой тайне вряд ли улучшит систему. «Сомневаюсь, что само по себе наделение служб такими полномочиями резко усилит борьбу с терроризмом и экстремизмом, – рассуждает эксперт. – Это не какие-то полномочия, которых у них не было вообще. Просто им дали возможность использовать их в экстраординарном порядке за рамками всех гарантий, которые предусмотрены для граждан».

Кстати, за рубежом возможность обращения к информации, составляющей налоговую тайну, тоже есть, напоминают эксперты. Но при этом там существует единый порядок, который гарантирует право гражданина на то, чтобы эти сведения не становились общедоступными. Их изъятие возможно только при наличии основания, которое проверяется органом, имеющим независимость, как правило, судом.

Лидер «Другой России» Эдуард Лимонов призывает не делать трагедии из приказа МВД. «Я писатель, поэтому все, что я делаю, на уровне издательств и журналов всегда в порядке, – поделился с «НИ» г-н Лимонов. – Меня на этом поле невозможно каким-то образом репрессировать. Ни для кого не секрет, что это давно практикуется, просто узаконивается таким образом. Для спецслужб, я полагаю, у нас и так все доступно. Ничего нового, причин для тревог нет».

Председатель Ассоциации правозащитных организаций «Агора» Павел Чиков считает, что новым правом доступа к налоговой информации Центр «Э» будет пользоваться выборочно – в случаях, когда будет идти речь об оппозиции. «Если у одного органа власти есть некая информация, то другой орган власти, в принципе, должен иметь возможность эту информацию получить, – рассудил в разговоре с «НИ» правозащитник. – Особенно когда речь идет о правоохранительных органах, то есть о тех, кто нацелен на выявление, пресечение и раскрытие готовящихся или совершенных преступлений. Вопрос заключается в другом – для чего будет использоваться эта информация оперативниками Центра «Э» и уголовного розыска? В отношении оперативников Центра «Э» у меня нет никаких сомнений, что они будут использовать эту возможность для сбора сведений о гражданских активистах и политических оппозиционерах с целью оказания на них давления в том случае, когда они получат соответствующее распоряжение руководства».