Политолог Андрей Рябов

– Зачем России Евразийский союз?

– Потому что фактически перестало существовать Содружество независимых государств. СНГ являлось инструментом развода республик бывшего СССР, а развод уже закончен, и СНГ находится в процессе умирания. Россия же пытается сохранить за собой роль независимого полюса силы в современном мире. С каждым годом это делать все сложнее – ресурсы становятся ограниченными. Объединение с соседями – это дополнительная возможность проводить независимую внешнюю политику. Логика руководства страны: мы должны создать союз, в котором Россия будет играть доминирующую роль, и ЕврАзЭС должен помочь укрепить нас самих за счет интеграции. Причем при такой интеграции, которая позволяет опираться на ресурсы других стран и играть в этих государствах главенствующую роль.

– Насколько эта интеграция реальна?

– Сейчас реальна. Сейчас у России уникальная возможность выступить в качестве интегратора бывших советских республик. Конкуренты России – Евросоюз, США и Китай – снизили свой интерес к доминированию на постсоветском пространстве. Ни один из этих глобальных игроков не может выступить в роли локомотива развития для стран СНГ. Они преследуют свои частные и ограниченные цели. К тому же среди бывших советских республик нет успешных проектов национальных государств. Обеспечить стабильное развитие не удалось ни одной стране. Вместо этого там образовалась несменяемая властная элита, тесно сросшаяся с собственностью, или элита, которая хочет стать несменяемой. Везде мы видим замедление социальной динамики и огромные толпы мигрантов, вынужденные покидать свои родные страны в поиске заработка. Другим странам нечего предложить для интеграции. Россия остается единственной страной, которая может провести интеграционный процесс.

– Что может этому помешать?

– Для любой интеграционной инициативы необходимо опираться на привлекательный социальный проект. Евросоюз получил свою привлекательность за счет особого европейского социально-экономического порядка, высокой социальной защиты, гуманизации социальных отношений. Современная же Россия с ее нынешней экономической моделью подобным ориентиром быть не может. Несмотря на то что наша страна привлекает огромное количество гастарбайтеров, соседние страны вряд ли будут стремиться создать с ней прочное объединение наподобие ЕС. Сейчас ЕврАзЭС рассматривается как бюрократический проект. Высокопоставленные бюрократы договорились и создали евразийскую комиссию. Еще необходимо решить множество экономических проблем, а они уже думают, как создать евразийский парламент. Для чего? Ведь еще нет ни идеологии, ни заинтересованности крупных частных компаний. На данный момент в ЕврАзЭС входят только чиновники и государственные компании. Если не будет частного капитала, это объединение останется неустойчивым.

– Не все страны СНГ охотно вступают в ЕврАзЭС. Например, Украина туда не собирается. Ее можно привлечь?

– Это сложно. Как правило, подобные объединения создаются для стран с одинаковым уровнем развития. Россия, Казахстан, Белоруссия еще подходят для интеграции. Киргизия и Таджикистан, напротив, станут «гирями». Я не уверен, что и вступление Украины принесет какую-то пользу. Проблема в том, что на постсоветском пространстве больше нет стран, которые подходили бы для объединения. При интеграции эти страны должны помогать друг другу развиваться. Пока же выгода для стран-участниц не доказана. Даже России это невыгодно, потому что налоговый режим в Казахстане более либеральный. К тому же политические элиты до конца еще не определились, чего они хотят добиться от интеграции. Единственный способ продвижения этой идеи – преобразование Таможенного союза России, Белоруссии и Казахстана в единую экономическую систему. Ближайшие два года покажут, насколько это удалось.

– Вы писали, что «интеграционные проекты могут стать успешными лишь при широком национальном консенсусе всех стран». Как в ЕврАзЭС обстоят дела с этим консенсусом?

– На ближайшее время я этого консенсуса не вижу. Отсутствуют идеи, обращенные в будущее. На сегодняшний момент это союз стран, которые не нашли себя в других формах интеграции. Раз не получилось объединиться с кем-то еще, приходится создавать ЕврАзЭС. На таких идеях прочные союзы не создаются. Прежде всего, нужен какой-то образ будущего, необходимы экономические расчеты для того, чтобы странам было выгоднее создавать свой общий рынок, чем глядеть в сторону каких-то третьих субъектов. Как бы ни ругали российско-белорусский союз, там много сделали для сближения стран: фактически создан российско-белорусский «шенген». У граждан есть возможность свободно передвигаться, поступать на учебу, на работу. Но экономические и политические системы России и Белоруссии по-прежнему разные.

– Президент Белоруссии Александр Лукашенко считает евразийскую интеграцию способом выхода постсоветских стран из кризиса коллективными усилиями. Удастся ли Белоруссии выйти из кризиса благодаря ЕврАзЭС?

– Никто не знает, как ситуация сложится через полгода. Посмотрим, как Россия пройдет кризис, сможет ли оказать помощь Белоруссии или Казахстану. Или ресурсы у нашей страны сократятся настолько, что вложения в интеграцию закончатся.

– Вы предлагали российскому правительству работать с общественным мнением как в нашей стране, так и в странах-партнерах. Сейчас народам этих стран нужен ЕврАзЭС?

– В нынешнем виде – не нужен. Никто со стороны властей не работает с общественным мнением. Я думаю, что значительная часть общества имеет смутное представление о ЕврАзЭС. Любая серьезная внешнеполитическая инициатива должна опираться на поддержку общественного мнения.

– Как дальше будут складываться отношения между государствами-участниками?

– По-прежнему продолжится сближение России и Белоруссии. Пример – начавшаяся, пусть с большим трудом, приватизация ключевых активов белорусской экономики. Отношения же с Казахстаном остаются под большим вопросом. Политические круги двух стран – России и Казахстана – еще не выработали для себя четкое понимание, зачем нужна им эта интеграция. Этот вопрос повис в воздухе. Казахстан вступил в ЕврАзЭС на всякий случай, по принципу «может, потом пригодится».