Игра в войну

«Я пытаюсь снять романтизм именно с образа войны, я хочу, чтобы наши дети играли в игрушечных солдатиков, а не шли на войну. Ни одна мать не захочет, чтобы ее сын пошел на фронт. В данном цикле я пытаюсь снять положительный флер с образа войны: любая война несет только разрушение. Я в свое время повоевал, и, честно скажу, мне хватило. На войне, к сожалению, убивают. Я за то, чтобы любая война была бы только оловянной», – сказал корреспонденту «НИ» Анатолий Орлов. Поэтому персонажами картин художника стали не доблестные герои и «очаровательные франты минувших лет», а вырезанные из бумаги оловянные солдатики, помещенные в декорации живой природы. В своих работах Орлов словно продолжает начатую с детства занимательную игру в стойких оловянных солдатиков, которую, как признается мастер, любит до сих пор. Так, на холсте «Березина» эти солдатики, в данном случае непобедимой наполеоновской армии, оказываются утопленными в непроходимых сугробах. А на полотне «Перед атакой» уже офицеры русской армии на своих оловянных скакунах пробираются сквозь березовый лес.

Фоном для многих картин служат фотографии самого Орлова. Художник поделился с «НИ», что одна часть снимков была сделана на собственной даче, другая – во Франции, после чего фото были напечатаны на холсте, доработаны красками и аппликацией. Возможно, таким образом сама техника коллажа, в которой выполнен цикл Орлова, говорит о сегодняшнем представлении о войне 1812 года. В массовом сознании этот образ строится во многом по хрестоматийным сценам из «Войны и мира», по строчкам известных стихотворений и по кадрам из фильма Сергея Бондарчука... Кроме того, в пространство своих картин Орлов поместил те самые программные четверостишия из Михаила Лермонтова, Дениса Давыдова, Федора Глинки, Булата Окуджавы. Это текстовое дополнение только подчеркивает контраст между подлинной реальностью и нашим представлением о ней. Вырезанные из бумаги игрушечные солдатики, мазки красок поверх фотографий и бравые строки из марша Преображенского полка («Пойдем, братцы, за границу/ Бить Отечества врагов») или из гусарской песни Дениса Давыдова («Я люблю кровавый бой,/ Я рожден для службы царской!/ Сабля, водка, конь гусарской,/ С вами век мне золотой!») на картинах художника «воюют» с действительностью, запечатленной на фотографиях. Война Орлова обезличена, сведена к партии в настольной игре, в итоге славное Бородинское сражение, сопровождаемое строчками лермонтовского «Бородина», вылилось лишь в план военных действий, где красными и синими пунктирами отмечены две сражающиеся армии. И все. Человеку на войне места нет. Однако одновременно с этим отрицанием войны, со стиранием с нее сегодняшнего глянца в одной из картин художника есть место пленительному воспоминанию об этой игре в войну и тому антуражу, который ее окружает. Так, в картине «Кавалергарда век недолог» театр военных действий остался далеко позади, однако приоткрытая штора напоминает о минувшем спектакле, от которого остались лишь костюмы – кивер с пером, мундир, сабля и, разумеется, знаменитое вино 1812 года.