– Алиса, помимо работы в театре, в этом году у вас уже прошло несколько премьер в кино. Можете выделить какие-то самые запоминающиеся роли?
– За последнее время я действительно много где «наснималась», даже в Америке удалось поработать. Но я не люблю рассказывать о своих ролях, о своих героинях, иначе невольно приходится пересказывать сюжет, а это неправильно. Мне все работы дороги, иначе я бы в них не участвовала.
– Хорошо, давайте тогда уточню вопрос: чем для вас стали съемки в американском фильме «Женщина в черном»?
– Для меня это был опыт, и опыт, безусловно, интересный и серьезный. В той картине в главной роли снялся Дэниэл Рэдклифф (исполнитель Гарри Поттера в фильмах про юного волшебника. – «НИ»)... Вот меня в фильме «Женщина в черном» не очень много, но роль у меня там весьма важная.
– С кем вам удалось поработать в одном кадре, встретиться на съемочной площадке?
– Со всей съемочной группой, со всеми актерами, кроме… Дэниэла Рэдклиффа. С ним мы снимались в разные дни, правда, в одном болоте.
– Вы английский хорошо знаете?
– Неплохо.
– Как вам удалось выйти на Голливуд?
– Благодаря агенту, который вхож в мир американского кино.
– Вы легко отказываетесь от предложений?
– Не могу сказать, что легко, но, как правило, достаточно сформулированно. Делаю вещи, которые мне близки. Если у меня есть ощущение того, что это не мое, скажу «нет».
– Долго принимаете решение?
– Недолго. Доверяю своей интуиции. Советуюсь в первую очередь с собой.
– Вы танцевали на сцене Большого театра, потом выступали в Европе. Остался ли в вашей жизни балет?
– На сегодняшний день я никакая не балерина. Хотя все навыки, которые имею, включая балет, вкладываю в актерскую профессию.
– Какие именно навыки пригодились особенно?
– В первую очередь балет учит терпению, хорошей организации и четкости. По жизни эти качества человеку тоже помогают. Опаздывать – ненавижу.
– В составе жюри фестиваля «Текстура-Олимп» вы отбирали постановки для культурной программы Олимпиады в Сочи. Среди прочих в конкурсе участвовал спектакль Антона Адасинского «Мефисто-вальс». Адасинский – постановщик, актер, художник с мировым именем. Мастер-класс Адасинского по системе Derevo (так называется созданный Адасинским театр) получил специальный приз жюри фестиваля. На ваш взгляд, поймет ли, примет ли спектакль «Мефисто-вальс» тот зритель, который приедет на Олимпиаду?
– Какие-то спектакли Адасинского мне ближе, какие-то воспринимаю сложнее. В любом случае, буквально все работы Адасинского вызывают во мне интерес. Что касается сложности спектакля «Мефисто-вальс» для широкой аудитории, то я с этим предположением согласиться не могу. Даже сама постановка вопроса мне кажется неверной. Дело в том, что ты никогда не знаешь, какой будет реакция зрителя. В этом в очередной раз убедилась, когда пришла на спектакль коллектива Derevo «Кецаль» вместе со своей дочерью, которой на тот момент было пять лет. Хотя спектакль «Кецаль», казалось бы, совсем не детский, но дочь смотрела его на одном дыхании, а на мой вопрос: «Не устала ли?», отвечала: «Нет, мне так все нравится!» А ведь совсем еще ребенок! В каждом зрителе есть такой ребенок при условии, если изначально он не настроен скептически. Конечно, все люди разные, и не всеми увиденное на сцене воспринимается одинаково и не всем, безусловно, нравится. Но если идти путем «широкий зритель – узкий зритель», то мы неизбежно придем к всеобщему неудовольствию. Более того, мы все бесконечно плюемся из-за того, что, например, по телевизору показывают только ужасы. А происходит это во многом потому, что возникает концепт «широкого» и «узкого» зрителя. Что касается театра, то нельзя забывать о том, что в нем есть момент эксперимента, а также существуют различные театральные структуры, жанры... И может быть, в государственных театрах меньше места для эксперимента. Но когда существует пространство творческого поиска, а фестиваль «Текстура», безусловно, принадлежит к числу таких пространств, то результат бывает неоднозначным – и в этом, на мой взгляд, есть большое преимущество. Понятно, что один зритель воспримет тот или иной спектакль, показанный в рамках фестиваля «Текстура-Олимп», а другой не воспримет, но главное – это создать прецедент. Зрителю не всегда надо показывать ожидаемое и не всегда надо давать ответы на все вопросы. Главное, чтобы вопросы возникали...
– Один из самых успешных российских продюсеров и режиссеров Валерий Тодоровский как-то сказал, что он точно знает, для какой аудитории снимает фильм, и с математической точностью определяет реакцию публики. Может, пришло время точно так же с точки зрения бизнеса просчитывать и успех театральных постановок?
– Уверенность Тодоровского говорит о его профессионализме как продюсера. Кино – вещь действительно очень многогранная и разнообразная: существуют разные продюсеры, разное понимание аудитории, разные цели и задачи. Главное, чтобы они были сформулированы и обозначены. Хуже всего, когда люди снимают фильм просто для того, чтобы было кино, не очень при этом понимая, какой именно продукт они выпускают. К сожалению, за последнее время такое явление у нас наблюдалось часто. Что же касается театрального пространства, особенно фестивального, то для постановок не ставятся задачи коммерческого успеха.
– Ваш первый опыт на сцене в спектакле «Волны» в Политехническом музее прошел очень удачно. На «Волны идет зритель, и это очень важно. Но говорят, что репетиции проходили в очень быстрых темпах и что перед премьерой вы очень переживали, так ли это?
– У меня замечательный партнер – Вениамин Борисович Смехов. Играем «Волны» в лектории Политехнического музея в Москве – новом театральном пространстве. Для меня работа с Вениамином Борисовичем и режиссером Эдуардом Бояковым – абсолютное актерское счастье.
– Вы видели Вениамина Смехова на сцене легендарной Таганки?
– Увы, не видела. Не застала «Таганку» в лучшие ее годы. Но знаю Вениамина Борисовича по кино, по передачам на канале «Культура», по поэтическим вечерам...
– Театральное пространство, которое вы осваиваете, сейчас переживает непростое время. В связи с этим нет ли у вас сомнений в том, а нужна ли вам сцена вообще?
– Никто и не обещал, что будет просто. Многообразие, расцветшее буйным цветом, существует. Но ведь артисту не обязательно в этом участвовать, не так ли? Если артист нашел что-то ему близкое и делает то, во что верит – в этом большое счастье.
– Алиса, не скучаете по Парижу, где вы прожили несколько лет, по парижанам?
– Для меня сам Париж и парижане – две разные субстанции, между которыми очень мало общего, как бы странно это ни звучало. Люди просто живут в этом городе и решают свои проблемы, которых очень много. А Париж при этом живет своей жизнью – в Москве такого разъединения города и его жителей нет, у нас все связано. В отличие от других городов мира, и особенно Москвы, в Париже тебе никто не нужен – ты сам по себе, и это достаточно. В Париже такая атмосфера, что человек может просто гулять по городу, вдыхая его ароматы, наслаждаясь пейзажами и быть при этом счастливым. Поэтому я считаю Париж самым свободным и самым комфортным городом на Земле. Москва – мой родной город, поэтому я его люблю. Хотя каждая прогулка с маленьким детьми по Москве для меня как трудная экспедиция. Но именно в Москве находится центр моего притяжения и моя семья.
– Многие ваши героини – современные девушки, как, например, Ангелина в фильме Николая Хомерики «Сказка про темноту». А в фильме Николая Досталя «Завещание Ленина» вы сыграли пылкую революционерку, жившую в начале прошлого века, и это было очень убедительно. Какое время вам ближе?
– Я как актриса не ограничиваюсь одним отрезком времени: мне нравится оказываться в различных эпохах и странах. Поэтому и стала сниматься в кино.