Из одного седла

В российских собраниях не так много картин Кандинского, а произведения остальных членов группы «Синий всадник» и вовсе практически отсутствуют. Работы, составившие данную экспозицию, происходят из мюнхенского музея Lenbachhaus, где находится одно из наиболее полных собраний произведений членов группы «Синий всадник» в мире. Поэтому один только факт проведения такой выставки в России делает ее культурным событием.

Группа «Синий всадник» была организована в декабре 1911 года Кандинским и Францем Марком. Ядро группы составили Пауль Клее, Алексей Явленский, Марианна Веревкина, Август Макке и Габриэла Мюнтер, позже в выставках группы участвовали Матисс, Руссо, Кампендонк и др. Правда, на выставке представлены лишь работы мастеров, стоявших у истоков образования группы. Все они – крупные, самостийные имена в искусстве XX века. Тем не менее Кандинскому удалось объединить их под эгидой «Синего всадника». «Название «Синий всадник» мы придумали за кофейным столом в саду в Зиндельдорфе. Мы оба любили синий, Марк – лошадей, я – всадников. И название пришло само», – рассказывал художник о создании группы. Произвольность, приоритет субъективных предпочтений, спор с реальностью, заложенные в названии группы, являлись и главными установками, объединившими столь разношерстных художников на пути к общей цели – новому живописному языку.

Экспозиция выставки последовательно демонстрирует маршрут выбранного пути. Началом движения к новому стал полный отказ от традиционных академических форм живописи, представленных в первом зале работами Франца фон Ленбаха, маститого портретиста, и Франца фон Штука, учителя Кандинского и Клее. Именно такому искусству учились Кандинский и будущие участники «Синего всадника», но от которого впоследствии решили отказаться.

Поначалу Кандинский и его товарищи обратились к опыту других неакадемических течений и школ – современных и ранних. Второй, третий и четвертый залы демонстрируют, как двигались художники в поисках своего стиля, новых форм изобразительности. Сначала – работы в мирискусническом духе («Невеста» Кандинского), потом – полотна в технике пуантилизма (пляжные пейзажи Кандинского), затем – штудии в стиле Матисса и фовистов (красно-зеленые интерьеры Кандинского), наконец – обращение к немецким экспрессионистам, к их идее предельно субъективного искусства. Таким образом, перед нами предстает панорама практически всех течений живописи рубежа XIX–XX веков, вихрь смешения которых в конечном итоге приводит к рождению совершенно нового – абстрактного искусства («Эскиз 2 к Композиции III»). И хотя Кандинский говорил впоследствии, что обращение к абстракции стало следствием случайного открытия – будто однажды он увидел свою картину стоящей на боку и понял, что «фигуративность вредна его работам», эта выставка наглядно демонстрирует, что путь к ней был долгим и что проделал его художник не в одиночку.

Выставка помогает также понять и другое: насколько интенсивным был коллективный поиск нового художниками начала века. Искусство раннего авангарда, и искусство Кандинского и «Синего всадника» здесь не исключение, – это прежде всего бурное движение, поток, в котором не только каждый художник не похож на другого, но и один год в жизни отдельно взятого автора предельно отличен от предыдущего.