Музыкант Дмитрий Маликов

– Дмитрий, вы просматриваете российскую прессу или читаете только то, что связано с шоу-бизнесом и лично с вами?

– Скучно читать материалы, связанные с моим творчеством или личной жизнью. Кроме того, я человек не скандальный, поэтому в «желтой прессе» обо мне мало пишут. Говорят, для шоу-бизнеса это минус, но для цельности личности – это плюс, как мне кажется. По крайней мере, я остаюсь самим собой, ничего не выдумываю. Возможно, это как-то сказывается на рейтингах популярности и даже на собираемости зала. Потому что какой-то громкий скандал в некотором смысле стимулирует интерес публики... В последнее время я почти не читаю газет, реже стал смотреть телевизор. Однако регулярно просматриваю интересующие меня новости в дороге с помощью современных гаджетов. Однако я знаю, что журнал «Театрал», который выходит в «Новых Известиях», пользуется большой популярность и авторитетом в культурной среде. По-моему, интерес к театру, по крайней мере в Москве, сохраняется высокий. Мои друзья, даже не связанные с культурной сферой, с большим удовольствием посещают театр.

– А насколько высок зрительский интерес к эстраде?

– В последние годы интерес к эстраде значительно снизился. Возможно, это произошло от того, что, во-первых, качество эстрадных исполнителей упало, во-вторых, телевидение и радио сильно эксплуатируют артистов в своих целях. Когда, например, я приношу новую песню на радио, мне говорят: «Дим, нас больше интересует, чтобы ты перепел какую-то старую песню или сделал смешной дуэт». Опять же, не ради музыки, а ради шоу. Это, конечно, вычитает из личности артиста художника, если он настроен на творчество, а не просто на пиар любым путем.

– Но вы тем не менее не идете у них на поводу и даже обращаетесь в своем творчестве к классической музыке…

– Направление, которое называется «Pianomaniя», начавшееся в 2007 году, привело к выпуску альбома и серии концертов, которые связаны с авторской музыкой. Одно из выступлений состоится 24 ноября в Кремлевском дворце. Это, с одной стороны, попытка визуализировать классику. А с другой – приблизить популярную классическую музыку, исполняемую в оригинале, к простому обывателю, к человеку, который, возможно, не пойдет в консерваторию, но с удовольствием послушает первый концерт Чайковского, «Кармен», «Щелкунчика». Послушает в оригинале, но в виде некоего динамичного спектакля. Кстати, на сцене будет присутствовать профессиональный актер ШДИ Сергей Ганин, который расскажет интересные и забавные факты из жизни композиторов. Я это делаю, в том числе и для того, чтобы на подобные концерты приходили дети, потому что все происходящее будет хотя и не в игровой, но и не в назидательной форме. Для меня принципиальная позиция – чтобы произведения исполнялись в оригинале. Поэтому будет настоящий симфонический оркестр, которым я частично дирижирую, большой балет, хор. На каждое произведение, которое будет исполняться, сделан видеофайл. Подготовить такие видеофайлы было достаточно сложно, поскольку визуализировать классическую музыку трудно – у каждого свои ассоциативные образы. Но мы стараемся сделать все со вкусом.

– Акустика Кремлевского дворца позволяет в полной мере насладиться классической музыкой?

– С акустикой всегда очень сложно, поскольку самая большая проблема в России в нашем деле – это отсутствие школы звукорежиссуры. Хотя в классике она еще сохранилась. Поэтому я беру большой состав симфонического оркестра – порядка ста человек, – и в Кремле стоит отличное оборудование. Беру самых лучших звукорежиссеров из Большого театра с тем, чтобы звук был качественным, пусть и не оглушающе громким. Зал, конечно, сложный. Вообще, в нашей стране одна из главных проблем – отсутствие музыкальных площадок с качественным оборудованием. Есть «Крокус-Сити Холл», но он в основном для эстрадных выступлений. Остальные залы маленькие.

– Вы много гастролируете по регионам, и вам приходится выступать в старых филармониях, ДК. Не снижается ли из-за этого качество «Pianomaniи»?

– В провинции я не могу давать концерты такого формата. Нужно перевозить порядка 200 человек, что довольно сложно и затратно. Кроме того, провинция более консервативна, и мой бренд эстрадного исполнителя там больше срабатывает. Поэтому люди из региональных городов в основном хотят, чтобы я пел. В предстоящем кремлевском концерте я не буду петь никакой эстрады. Мы работаем с театром «Новая опера» – у них замечательная труппа, из которой я беру лучших солистов, они исполняют по одной-две арии – шедевры оперного искусства. В этом спектакле я позволил себе только пару собственных произведений, которые я полностью переоркестровал для Большого симфонического оркестра.

– Карьера поп-певца не мешает вам продвигаться в этом направлении?

– Дело в том, что если бы мое имя не было известным эстрадным брендом, то у меня бы ничего не получилось в этом направлении. Потому что такой глобальный проект потянуть довольно сложно без поддержки. Я наработал за эти годы контакты, которые позволяют мне реализовать проект «Pianomaniя». Это касается не только финансовой, но и административной стороны. Песенное творчество имеет свои размеры и рамки. Когда мне было 20–30 лет, мое творчество соответственно было рассчитано на молодежь. А сейчас мне уже сорок, и нужно четко знать, для кого ты работаешь. Если взрослый артист продолжает работать в жанре молодежной поп-эстрады – он становится смешным. Да и не воспримет молодой человек такого исполнителя всерьез, разве что как человека, на песнях которого выросла его мама, если уже не бабушка. Тем не менее остается большая часть публики, которая любит меня как эстрадного певца. Кстати, у меня есть новая песня, которая, может быть, дает ответы на вопрос, кто я сегодня в плане эстрады. Эта композиция называется «Мой отец». На моем сайте представлен клип на эту песню. Когда я ее написал, то подумал, что, возможно, стоит спеть дуэтом с моим другом детства – Володей Пресняковым. Володя сначала отнесся скептически к этой идее, но он прослушал песню, она ему очень понравилась, и он согласился спеть ее со мной. Кроме того, я пишу музыку для кино – в этом много плюсов, но есть и минусы, которые заключаются в том, что музыка в кино стала прикладной, она редко выбивается в самостоятельные произведения. И в ней, к сожалению, много заштампованности и мало пространства для маневра. Сейчас я пишу музыку для двух художественных фильмов – для «Солдата» Александра Черняева и для картины Павла Чухрая об испытаниях водородной бомбы в 1953 году в Казахстане. Первый фильм уже полностью снят и сейчас идет монтаж картины, а Чухрай только приступил к съемкам. Мне безумно понравился фильм «Смерть в Венеции», в котором звучит Пятая симфония Малера. Так же как в фильме «Меланхолия» гениально звучит «Смерть Изольды» Вагнера. Вообще, вся современная киномузыка сильно ориентирована на те времена, когда был расцвет симфонической музыки. Хотя, например, Цимера я очень люблю – за его киношный драйв. На Западе такой масштаб, такое производство, которого в России невозможно добиться. Там это колоссальный бизнес. А мы какими-то провинциальными стали. А современная динамика требует другого подхода.

– Наверное, дело не в том, что мы стали провинциальными, просто уезжают многие талантливые люди…

– Меня очень беспокоит эта проблема. Все, у кого есть возможность, строят себе запасные аэродромы за границей. Творческих людей это касается в меньшей степени, потому что не все за границей могут найти себе применение. Это больше относится к сфере науки, спорта, бизнеса. Это огромный отток денег из нашей страны. Говорят: «Что нам делать в вашей Москве, где 250 дней в году пасмурно и в машине находишься по 6–8 часов в день? И экологии нет, и образования нормального…» А я не хочу никуда уезжать, люблю Москву, хотя тоже мучаюсь в пробках.

– Получается, что эстрада у вас остается для зарабатывания денег, а все остальное – для души?

– Пока да. Однако хочу отметить, что к эстраде у меня отношение очень серьезное и творческое. Сегодня в эстраде довольно сложно сделать себе имя, то есть, как говорят, «создать бренд». Причем деньги мало что решают. Это долгий и, скорее всего, естественный путь. Сегодня другие средства для раскрутки. Благодаря Интернету появляются новые герои, но это в основном молодежные коллективы. А у меня есть этот, так называемый бренд. И есть поколение, которое со мной выросло, есть песни, которые стали хитами – они звучат, и я, слава богу, востребован. Я пытаюсь писать новые песни, чтобы они были не хуже старых. Хотя когда написано 10 песенных альбомов, это очень сложно сделать. Но в любом случае, я отношусь к этому серьезно. Однако исключительно эстрадой заниматься и скучно, и неправильно.

– Среди представителей творческой интеллигенции единицы людей, которые могут во всеуслышание выразить свою гражданскую позицию, открыто критиковать действия властей…

– Это действительно так. Вероятно, в основном творческие люди заняты решением своих задач и проблем. На мой взгляд, представители власти лояльно относятся к критическим высказываниям деятелей культуры, зачастую не воспринимая их всерьез. Кроме того, люди творческие – люди зависимые. Опасаются, что если скажут что-то не так – их из эфира вырежут. В плане критики власти есть общие вещи, о которых все говорят. А если предлагать что-то конкретное, то надо вставать на этот путь, идти в оппозицию.

– Общаясь с коллегами, которые каким-то образом связаны с властными структурами, у вас не возникало впечатления, что эти люди как-то изменились?

– У меня нет с ними такого близкого общения, чтобы я почувствовал какие-то изменения на психологическом уровне. Не думаю, что они сильно меняются. Они просто приспосабливаются к определенному времени. Я считаю, что нужно идти во власть по убеждениям. А идти только для того, чтобы иметь возможность быть причастным к определенным благам… как-то бессмысленно. Задача артиста, музыканта – сделать этот мир немного лучше. Задача политика – такая же. Но каждый должен заниматься своим делом. Любое искусство поднимает нас немного на другие высоты. А чтобы идти в политику, надо иметь четкую гражданскую позицию.

– За счет чего вам удается держать свою линию в жестоком мире шоу-бизнеса, оставаться таким воспитанным и интеллигентным человеком, не попадать в скандальные истории?

– Возможно, все дело в моей дипломатичности. Кроме того, везло с песнями, хитов много, а против хита не попрешь. Другое дело, что с годами все сложнее и сложнее написать хит.

– Почему? Ведь, казалось бы, рука уже набита…

– Хит – это некое, извините за пафос, божье проявление. Потому что настоящие хитовые песни рождаются сразу, это не какая-то длительная работа. Как правило, самые яркие хиты рождаются с первым альбомом, когда человек растет и в молодости выплескивает из себя что-то.

– Сложно ли вам находить соратников в мире классической музыки? Ведь существует мнение, что там превалирует снобизм.

– В консерватории меня всегда недолюбливали за мою эстрадную деятельность. Когда я поступил в 1989 году, я уже выходил на сцену. Неплохо зарабатывал – собирал полные залы, получал 7 тысяч рублей за концерт. Хорошо, что крыша тогда от успеха не поехала. Тем не менее, поскольку я окончил консерваторию, пишу сам музыку и песни, то со стороны классических музыкантов ко мне нет явного негатива. Я с ними не соревнуюсь, не работаю на их территории. Я не являюсь выдающимся классическим пианистом. Моя цель – популяризировать классическую музыку. Я – мостик между поп-культурой и классической культурой. И в этом отношении классические музыканты, наоборот, должны поддерживать и одобрять меня.